Нет, в планах у Найтвинга не было заскакивать в Город Ангелов. Это была не только его юрисдикция, что при всех обстоятельствах ничто не заставляло его туда совать свой нос и тащить свои булки. Но учитывая тот факт, что сам по себе Дик Грейсон теперь был намного более свободен, сравнительно с событиями предыдущих месяцев, чем была не идея сменить обстановку, проветриться и раскрыть тайну подозрительной волны самоубийств, которые были слишком уж большими в количестве, чтобы их проигнорировать. Тем более, Марсианский Охотник и Лига были заняты подготовкой вторжения Брейниака, а значит, что Лос-Анджелес был незащищен.
Решив сгонять по-быстрому, Дик в этот раз нашел себе место в самолете, который довез его за довольно короткий срок, за который Ричард успел вздремнуть. Впереди его ждало раскрытие причины такого дикого числа смертей в прошлый раз и все, что связывало жертв вместе это то, что они посещали музыкальный концерт. Никаких дополнительных явных связей не было в принципе. Что удивительно - второму концерту группы "Hollow Domain" ничего не мешает, ничто не пугает фанатов, которые готовы услышать старые песни своей любимой группы и услышать новые, как и увидеть музыкантов и певцов вживую.
Что ещё было известно Грейсону? Большим счетом ничего толкового. Ему следовало отправиться на объект и убедиться во всем самостоятельно. Судя по всему, зрителей и фанатов должно было быть много. Дик прибыл на место после полудня, желая осмотреть все собственными глазами. И если все было верным, если концерт как-то влиял на то, что люди были готовы совершить самоубийства, то естественно это стоило зафиксировать. Грейсон мог предположить, что это могло быть каким-то массовым гипнозом и если это так, то надо было сломать эту шарманку и положить край. Но чтобы сделать это лучше всего было бы отправиться на концерт и подвергнуться самому опасности. И как прикажите остановиться и не причинить вред самому себе? Нет, вообще вся эта тема казалась какой-то упоротой и с трудом в неё можно было поверить. Но учитывая тот факт, что у Найтвинга и без того за плечами был огромный опыт общения со всевозможными психами, то на повестку дня вопрос веры можно было и не выносить.
Великий герой Итаки царь Одиссей, переживший Троянскую Войну, к окончанию которой и сам приложил руку, никак не мог вернуться домой. В наказание за тщеславие, гордость и самолюбие, а главное непризнание помощи богов, Одиссей был проклят Посейдоном на вечные скитания и невозможность вернуться домой к любимой Пенелопе и сыну Телемаху. Странствуя по морям, посещая различные острова и сражая чудовищ, Одиссей и его команда верных воинов-мореплавателей, наткнулась однажды на остров, где обитали сирены. Мифические крылатые хищные существа с женским обличием пели сладчайшие песни, которые заставляли моряков выбрасываться за борт, позволяя затем хищникам полакомиться их плотью. Но предупрежденный об опасности Одиссей придумал способ проплыть мимо острова без потерь, избегая трагичной участи. Он заставил членов команды залепить уши воском, но сам же не стал этого делать, а приказал привязать себя крепко к мачте, чтобы все-таки услышать сладкое пение сирен. План Одиссея сработал - хоть ему и уже перехотелось плыть домой, а остаться с прекрасными нимфами, его команда повиновалась его первоначальному приказу и они смогли проплыть мимо острова сирен невредимыми.
Естественно ни о какой мачте речи не было у Грейсона - подобный план не сработал бы с ним, а Дик не смог бы должным образом среагировать на происходящее, если бы напрочь залил себе уши воском. Чтобы разобраться в происходящем, подтвердить или опровергнуть версию, которая напрашивалась, ему нужно было слышать происходящее. А поэтому Дику нужно было попасть на концерт тем или иным образом. Но как же ему действовать, если он сам попадет под воздействие гипноза? И на что ему следовало реагировать - на музыку? Свет? Или же вовсе что-то другое? Вариантов было слишком много и исключить их все было бы невозможно. Но Грейсон мог поступить иначе.
Покупка билетов была лишней - если расследование могло привести к его собственному самоубийству, то он никому не смог бы помочь своевременно и как-либо довести все до логического завершения. Однако, даже не имея билета, Грейсон направился к клубу "Покаяние", где и должен был произойти этот самый концерт. Приодевшись поудобнее и захватив с собой несколько необходимых вещей, он уже продвигался к месту событий заблаговременно, где стал поджидать толпу, идущую на действо.
Фейсконтроль и охрана были на высшем уровне - в этом не было никаких сомнений. Но Найтвингу было не в первой врываться на охраняемые объекты. Поэтому нужно было пробиваться через толпу аккуратно. А толпа все-таки была достаточно массивной - людей было много, даже слишком. Только на входе все сужалось, замедлялось, начиналась небольшая толкучка, но в целом все было цивилизованно.
- Простите... Я случайно... - почти дойдя до контроля Грейсон разворачивается на 180 градусов и пробивается через толпу обратно на выход.
- Ты куда?
- Чего толкаетесь, ну!
- Я билет забыл в машине! Извините!
Повторяющиеся слова извинения срывались с уст Дика вновь и вновь, а маленькое устройство между его указательного и большого пальца никто не заметил, учитывая его микроскопичность. Наконец, на его пути повстречалась нарядная блондинка в черном платье с явно шикарным бюстом. "Поймав" её глазами, он "случайно" натыкается на неё.
- Эй, аккуратнее!
- Мисс, простите, пожалуйста. Вы не ушиблись? Простите, пожалуйста, - произносит Дик, успев умостить устройство за нижний подол платья спереди.
Расчет был на то, что она не сядет на него, так как он приложил его на переднюю часть, а также что он не помешает ей никак, так как не будет тереться об её тело непосредственно, а значит она не выкинет его. Проскочив мимо блондинки, Грейсон вытащил из внутреннего кармана ещё один маячок-жучок. Новой целью стал какой-то парень, идущий с дамой. С парнями было проще намного.
- Смотри, куда идешь!
- Pardon monsieur, - парировал на французском Грейсон, аккуратно приложив руку к парню и вежливо улыбнувшись, а сам подложив жучок под заворот воротника рубашки мужчины.
Третьей троянской лошадкой должна была стать какая-нибудь звезда удачи - какая-нибудь ослепительная красотка, которая бы просто попалась ему на глаза. Естественно ею стала рыжеволосая мадмуазель. Пышные волосы и короткое платье темных тонов на пару с её яркими глазами, смахивающими ресницами не могли оставить Дика равнодушным. Её Грейсон точно не стал "толкать", а остановил:
- Рейчел? Наконец-то, я начал волноваться, что ты не придешь, - парень выдохнул и улыбнулся девушке.
- Простите..? - рыженькая остановилась в недоумении, что происходит, - вы меня с кем-то путаете.
- Ой, простите, пожалуйста, - наигранно занервничав, Дик сделал полшага назад, приподняв руки, которыми уже собирался её обнять, - мне показалось, что вы моя знакомая.
- Ничего... - успокоившись ответила девушка, планируя двигаться дальше вперед.
- П-просто я её много лет не видел, - начал задерживать её Грейсон, - да и я так и почувствовал, что она возможно не придет. Вы её очень напомнили. Простите, я нервничаю. Вы тут ни при чем.
Он внимательно смотрел ей в лицо, наслаждаясь видом её ярких волос, чуть ли не любуясь ими и цветом зеленых глаз, которые красиво сочетались.
- Кажется не судьба... А я думал, что вы - она. Такая же ослепительная... Вот, возьмите, - на последнем слове, Грейсон протянул ей бутон розы на срезанном стебле.
Последний жест заставил девушку перемениться от раздраженного состояния к снисходительному и умиляющемуся. Она не ожидала подарка и небольшого знака внимания, а сам Дик уже решил уйти.
- Это мне? - переспросила она, уже потянувшись рукой, - спасибо. Не расстраивайтесь, может быть... сходите без неё? Я могу составить компанию.
Грейсон затормозил, думая как выкрутиться из предложения дамы, а сам тяжело вздохнул, томно опуская глаза.
- Мы даже не знакомы, увы. Я не знаю и имени... Да и я не хочу показаться каким-нибудь пикапером дешевым - это не так. Это просто вам. Вы действительно красивы.
Девушка улыбнулась во второй раз, хотя видимо не до конца была уверена в том, что он просто пытается так познакомиться с ней. Грейсон это отчетливо понимал, поэтому сцену пора было заканчивать.
- Лаура, - представилась девушка.
- Лаура? Красивое имя у красивой леди. Меня зовут Ричард... Позвольте? - не лукавя произнес он, а затем подошел к ней чуть ближе, взяв в неё из рук розочку и приложив ей её за ушко, - вот, так красиво вполне. Я не стану вас задерживать. Наслаждайтесь концертом. И приятного вам вечера.
Смущенная Лаура похоже была не готова к такому завершению, а точнее к тому, что он действительно не собирался с ней идти, а просто сказал пару комплиментов и подарил цветок. Заметив это состояние и небольшой ступор, он решил добавить масла в огонь и подошел на полшага вперед, легким движением обняв её, и аккуратно пальцами приложив к её черному платью на плече возле украшающих камений последний третий жучок.
- Все хорошо, - произнес Дик, отпуская её, - au revoir.
Оставив на пару мгновений оторопевшую Лауру, Грейсон уже окончательно покинул порог клуба, а сам направился прочь. Первая часть его затеи закончилась - легкая часть. Дальше оставалась напряженная, скучная и дотошная. Грейсон шагал вдоль улицы практически целый квартал, пока не подошел к небольшому отелю, в котором снял номер на сутки. Заскочив в МакДональдс, расположенный через дорогу, он купил себе стакан кофе и пошел обратно в свой номер. Поднявшись на второй этаж и открыв карточкой-ключом дверь с надпись "203", Дик включил свет и закрыл за собой дверь. Уютный номер с постельными тонами был стандартным одноместным номером отеля, совсем не примечательным - в таких часто останавливались люди, которым не позволял бюджет более дорогие номера либо же те, кого не заботил особо комфорт, а приезжающие в город по работе. Как раз последний вариант распространялся на Найтвинга, который прошел к кровати, на которой он уже расположил два ноутбука. Нажав на кнопки активации и поставив стакан на тумбочку рядом, Дик отошел к своему чемодану, вытягивая оттуда широкие большие наушники, а также флэшку, которая была ему сейчас крайне нужна.
Разместившись поудобнее на кровати и подтянув один ноут к себе на ноги, а другой рядом, он подключил наушники, а также синхронизировал происходящие процессы на двух компьютерах, соединяя их в один экран. Сначала в дело пошла первая флэшка из его кармана, с помощью которой Дик отобразил на экране видео- и звукоряд с каждого из трех жучков. Похоже, что его "лошадки" уже зашли на поле, но концерт ещё не начался. До начала выступления оставалось совсем немного времени, хотя часто группы задерживались на пару минут. С помощью одной из кнопок управления, Дик начал проверять режимы отображения видео - усиление шумов, контраст, ночной режим, инфракрасный режим, а также режим отслеживания звуковых волн. Наконец Дик включил запись видео и звуков.
Пока концерт ещё не начался, а там внутри поигрывала обычная клубная музыка, а птица-тройка разогревалась с помощью напитков и танцев, Грейсон запустил вторую флэшку из чемодана. База Бэт-компьютера, которую он скопировал в последний раз, была у него как на ладони.
- Надеюсь, у Брюса найдутся нужные записи о приборах Тетча.
Поджав губы, Грейсон стал внимательно изучать досье на Безумного Шляпника, а точнее он быстро перешел к описанию его приборов и принципу их действия. Пока что Дик предполагал, что если это какие-то волны действовали настолько деструктивно на людей, что "присаживали" им суицидальные навязчивые идеи, то уровень этих колебаний должен быть высоким, еле заметным. Грейсон активировал анализ звуковых частот, чтобы видеть колебания, происходящие в клубе.
- "Бойтесь данайцев дары приносящих"... - подумал про себя Грейсон, поднося ко рту стакан с кофе, начиная его попивать, чтобы не потерять концентрацию.

За пару дней до событий

Горизонт едва заметно просветлел. До рассвета оставалась ещё пара часов.
В тесной комнате, всю нехитрую обстановку которой составляли стул, письменный стол, на котором темнел широкий ноутбук, массивный бельевой шкаф, да узкая кровать, на которой не всякий сумел бы уснуть, было тихо. Окно закрывали плотные тёмно-коричневые шторы. На кровати мирно спала высокая, худая девушка, одетая лишь в фиолетовое кружевное нижнее бельё. Её длинные золотистые волосы разметались по подушке. Она резко повернулась, и под её бледной кожей зашевелились плотные бугры мышц, нисколько не портившие её ладную фигуру с выраженными округлостями в стратегических местах. Внезапная боль пронзила кожу её головы, и блондинка резко распахнула голубые глаза. Крылья её носа затрепетали, словно она принюхивалась. В воздухе витали лишь привычные запахи. Она осторожно пошевелилась, и её волосы вновь пронзила острая боль. Девушка резко села. Подушка потянулась было за ней, но вдруг шлёпнулась обратно на простыню. Она присмотрелась к наволочке и сердито вздохнула. На белом фоне отчётливо выделялось чуть более тёмное пятно засохшей жевательной резинки, к которой приклеился целый пук светлых волос. Она провела рукой по голове и обнаружила свежую проплешину. Из её груди вырвалось недовольное ворчание. Определённо не стоило надеяться на то, что жвачка с кофейным вкусом и в самом деле прогонит сон. Грубо сорвав с подушки наволочку, блондинка нехотя поплелась в ванную. В тесной, облицованной светло-голубым кафелем комнатушке с трудом умещались до безобразия маленькая душевая кабинка, старая стиральная машина и белоснежный унитаз. Блондинка отправила наволочку в пустой барабан и закрыла за собой дверь.
Вскоре она уже вовсю хозяйничала на невероятно тесной кухне, места в которой хватало лишь на узкий стол, половину которого заняла микроволновая печь, миниатюрный холодильник, да электроплиту с парой конфорок. На одной из них шкворчала потёртая сковорода, на которой пузырился плотный омлет с ветчиной, а на соседней закипал в турке кофе. Отвернувшись от плиты, блондинка расставила на столе белую фарфоровую тарелку без рисунков и кофейную чашку с волчьей мордой на боку. Улыбнувшись хищнику, она сняла с конфорки сковороду и вывалила её содержимое на тарелку, после чего потянулась было за вилкой, но тут висевшую в квартире тишину вдруг разорвала трель дверного звонка. Обычно он выдавал замысловатое «дудили дин-дон тик-ток», но звонивший явно сгорал от нетерпения, а потому принялся барабанить по кнопке, и из динамика доносилось лишь «дудили-дудили-дудили». Блондинка что-то сердито пробормотала и поспешила в прихожую.
– Кто там? – недовольно спросила она, накидывая цепочку. В её голосе слышался лёгкий немецкий акцент.
– Вагнер, открывай немедленно! Я знаю, что ты дома! – послышался из-за двери сердитый голос домовладельца.
– Доброе утро, мистер де Флёр, – отозвалась девушка и приоткрыла дверь. За ней и в самом деле оказался коренастый усач с седыми висками. Несмотря на то, что Франсуа де Флёр большую часть своей жизни прожил в Соединённых Штатах Америки и уже давно успел избавиться от французского акцента, он никогда не упускал случая подчеркнуть своё происхождение по поводу и без.
– На дворе не сорок первый год, и ты не во Франции Виши, так что не думай, что можешь не платить мне за аренду! – он глубоко затянулся дешёвой сигарой и выпустил девушке в лицо густое облако сизого дыма, от чего она закашлялась. – Ты мне должна уже за два месяца, и если я не получу деньги до конца этой недели, то устрою тебе и конец света, и конец воды! – сердито прогремел на всю прихожую Флёр. – Устроил бы и конец газа, будь он в этом доме! – в его голосе появилась плохо скрытая досада. – Или мне навещать тебя и остальных хитрожопых засранцев, не желающих платить вовремя каждый день? – он выпустил в лицо девушке ещё одну струю вонючего дыма и сделал паузу, с мерзкой улыбочкой любуясь, как она заходится удушливым кашлем. – Отходил бы я тебя ремнём по заднице за каждый день просрочки! За каждый день! Наглая немецкая сука!  Нет, лучше я просто вышвырну тебя пинком под зад и сдам твои хоромы кому-нибудь более порядочному, – он выпустил в лицо своей оппонентке ещё одну струю табачного дыма и неспешно удалился, не прекращая громогласно возмущаться и в подробностях расписывать, как вразумил бы должников, не будь он таким добрым.
Вагнер сердито хлопнула дверью и вернулась на кухню. Налив полную чашку ароматного чёрного кофе, она плюхнулась на стул и принялась за завтрак. Такое начало дня её отнюдь не вдохновляло. Последнее время её авантюры становились всё более убыточными, и всё шло к тому, что она не сможет позволить себе и эту каморку в забытых богом трущобах. Блондинка мрачно вздохнула и взяла с подоконника газету. Это было одно из тех дешёвых изданий, где заметки про политику перебиваются статьями «про это», хотя, казалось бы, если вам интересна политика, за чем вам «про это», а если вам интересно «про это», зачем вам политика? Но на этот раз первую страницу занимал отнюдь не очередной надуманный сексуальный скандал с участием какого-нибудь известного политика. Голубые глаза Вагнер забегали по чуть смазанным строкам, а её челюсти, бодро принявшиеся за яичницу, начали шевелиться всё медленнее. «Смертельный концерт!» – кричал аршинными буквами заголовок. И статья его полностью оправдывала. Рубиновые губы блондинки растянулись в довольной улыбке. Явно привыкший обсасывать горячие слухи, репортёр разошёлся не на шутку, припомнив едва ли не все страшилки про рок-музыку, называя ещё недавно никому неизвестную группу «Hollow Domain» чуть ли не проводниками воли самого Сатаны на Земле, а неожиданную эпидемию самоубийств – знаком вскрытия одной из Семи Печатей. Весь этот почти религиозный пафос только смешил, и всё же любопытный взгляд голубых глаз задержался на нескольких предложениях и даже перечитал их несколько раз. Столь массовое самоубийство выглядело подозрительно. Слишком подозрительно, чтобы быть простым совпадением. Она бросила задумчивый взгляд на бельевой шкаф, из-за неплотно прикрытых дверец которого торчала фиолетовая кожаная перчатка с золотистыми дисками на костяшках и подушечках пальцев. Что-то заставило всех этих людей в одночасье покончить с собой. И это что-то явно было связано с концертом. Взгляд Вагнер мечтательно затуманился. Она представила, какое шоу смогла бы устроить, располагая подобной технологией. Её губы изогнулись в мечтательной улыбке. Она вдохновлённо вскинула руку, в которой держала полную горячего кофе кружку, и опрокинула её точно на себя. По квартире разлетелся полный неподдельной боли крик.

19.01.2021, вечер.

Смеркалось.
На освещённой не столько высокими уличными фонарями, сколько кислотно-фиолетовой неоновой вывеской «The Confession Club» и ещё яркими лучами заходящего солнца, парковке перед оформленными с претензией на средневековье дверями было полно машин. В основном – ярких спортивных, призванных больше бросаться в глаза, нежели и в самом деле поражать кого-то своей скоростью, и городских малолитражных, известных своей практичностью. Однако среди них попадались и массивные внедорожники, выглядевшие самыми настоящими Гулливерами среди лилипутов. Чуть в стороне стояли бок о бок блестящие хромом красавцы-круизёры, сошедшие с конвейеров «Harley-Davidson», «Indian», «Victory» и даже заокеанского «Triumph», рядом с которыми робко приютились разномастные круизёры, спортбайки и дорожники японской «Большой Четвёрки», столь показушно ненавидимые самопровозглашёнными «настоящими» байкерами.
Из-за закрытых дверей доносилась чуть приглушённая музыка, почти скрывшая громкий рокот мотора массивного золотисто-фиолетового мотоцикла, бока обтекателя которого украшали не только надписи «Blitzkrieg», но и бело-красная светодиодная подсветка. Стилизованные под пропеллер бело-голубые эмблемы на боках бензобака не оставляли сомнений в происхождении этого, словно вышедшего из старой бульварной фантастики, спортбайка. Массивный, хотя и не слишком широкий пластиковый обтекатель делал мотоцикл асимметричным на вид, заметно увеличивая перед. Усиливала этот эффект и посадка водителя в спортивной манере с ощутимым наклоном вперёд и выносом подножек назад, а восседавшая на мотоцикле высокая золотоволосая девушка ещё и то и дело пригибалась к баку. Для мотоциклистки она выглядела откровенно нелепо – плотный бежевый плащ то и дело распахивался и задирался в поворотах, открывая больше похожее на наряд немецкой официантки золотисто-фиолетового платье без рукавов, дополненное высокими фиолетовыми перчатками с золотистыми дисками на ладонях куда лучше подошли бы к вечернему платью, и фиолетовыми ботфортами на высоких каблуках, которые так и норовили запутаться в подножках, не позволив вовремя нажать на тормоз или переключить передачу, однако странная девица определённо чувствовала себя на железном коне уверенно. Она уверенно вырулила на парковку и остановилась на едва ли не последнем свободном месте. Облачённая в фиолетовую перчатку рука сжала рычаг тормоза, и «BMW» послушно замер. С характерным щелчком выдвинулась подножка, и по асфальту задорно щёлкнули шпильки. Вагнер довольно улыбнулась, убрала ключ зажигания и сняла массивные мотоочки. Повесив их на руль, она направилась в сторону вытянувшейся к дверям клуба очередь. Неоновая вывеска внезапно моргнула, но новая гостья не придала этому значения.
Очередь двигалась невыносимо медленно. Вагнер вскоре начала переминаться с ноги на ногу и нетерпеливо поглядывать на часы, подавляя желание раскрыть свой секрет и прорваться на концерт с боем, раскидав очередь. Вот только тогда она бы точно не разгадала тайну эпидемии самоубийств, а потому сдерживалась изо всех сил. Больше всего ей хотелось испепелить рыжую красавицу и заигрывавшего с ней жгучего брюнета, явно не задумывавшегося, что они всех задерживают. Вагнер немного завидовала незнакомке, явно пользовавшейся успехом у мужчин, но сейчас почти все её мысли занимала тайна «Hollow Domain», и потому она была готова потерпеть. Наконец, после претендовавшего на тщательность, досмотра, в ходе которого секрет её перчаток так и не было раскрыт, немка переступила порог клуба «Покаяние». Оказавшись внутри, она поспешила швырнуть плащ гардеробщице и, сверкая золотом почти не оставлявшего простора для фантазии костюма, поспешила на танцпол, словно собиралась не разгадывать тайны конкурентов на злодейском поприще, а стать подлинной звездой этого вечера, затмив и музыкантов, и других зрителей.

Отредактировано Eva Wagner (12.12.2021 01:50:57)

Надежд на то, что все будет занимательно и увлекательно у Грейсона не было, поэтому он просто пил свой кофе, чтобы не задрыхнуть за этой монотонной работой. Разговоры, которые удавалось зафиксировать с помощью жучков, не особо интересовали Дика, тем более, что для того, чтобы услышать их требовалось бы налаживать громкость и частоты для распознавания, поскольку всеобщий шум и гудение музыки не особо способствовали различать предложения - доносились только слова или их куски.
Половина седьмого не знаменовалась чем-то интересным. Такое было в целом допустимым - концерты порой задерживались, заставляя публику волноваться и ожидать. Грейсон тем временем изучал состав группы "Hollow Domain". Вряд ли это что-то дало бы ему конкретное, но все-таки Дик надеялся хоть немного быть готовым к началу их выступления.
- Дьявол. Прошло уже полчаса. Становится... скучновато.
Спустя полчаса от заявленного времени концерт группы начался. Вернув свой взгляд на показатели жучков, датчики громкости и частот и саму видеокартинку, Дик включил запись. Поток дыма сразу бросился ему в глаза. Возможно, это был обычный дым с каким-нибудь ароматизатором, возможно и нет. Это следовало бы проверять уже сугубо внутри клуба. На сцене появились музыканты и певцы. Дик внимательно уставился на видео, где лучше всего было видно сцену, пытаясь различить каждого участника группы.
- Мяч в игру...
Помехи - пожалуй главный признак того, что что-то было не так. Помехи видеоряда и звуковые. Вслушиваться в этот писк было нереально. Главное было то, что запись продолжала идти, загружая память компьютера отдельными кусочками звуковых файлов. Наушники не позволяли выдерживать неприятный звук, режущий уши. Дик сделал громкость тише, а сам пытался определить частоту этих гудящих и писклявых звуков.
Сама же картинка видео не особо что-то могла дать, кроме того, что возникающие глюки и артефакты, не означали ничего хорошего. В лучшем случае это была какая-то система, создающая специальные помехи чтобы не позволить никому заснять концерт, а в худшем, это были последствия какого-то излучения.
Грейсон переводил глаза с картинки, на звуковые волны, затем на анализатор частот. Тяжело вздыхая и оставив на тумбочку уже пустую чашку, Грейсон открыл первый записанный звуковой файл. Нужно было попробовать поставить его на ускорение и замедление. Возможно Дику просто не удавалось услышать что-то сокрытое? Запуская аудиоредактор, парень поставил записанную часть первой песни с помехами на редакцию, устанавливая бегунок на замедление в два раза, пытаясь переслушать отрывок песни вновь. Естественно при этом пришлось убрать звук из прямого эфира, чтобы сосредоточиться на фрагменте. Открыв в интернете слова первой песни, Дик пытался найти хоть что-то, что могло ему помочь: какие-то другие звуки, сокрытые, частоты, которые могли быть слишком уж вредны. Соответственно после прослушивания песни на замедлении, Грейсон повторил процесс уже и на ускорении. Возможно это был какой-то эффект "25 кадра" только на звуковом уровне?

Поймать нужный ритм оказалось несложно, благо с этим у Вагнер проблем не было даже в детстве. Она словно растворилась в танце, каждым движением будто рассказывая нехитрую историю, хотя игравшая на фоне музыка, входившая в ежедневный репертуар клуба, почти не оставляла простора для фантазий. Многие начали невольно копировать её движения, и вскоре впору уже было подумать, что шоу, наконец-то, началось, хотя сцена всё ещё была пуста. Эта пустота манила горделивую немку, и если бы не вертевшаяся в голове заметка из бульварной газетёнки, она бы уже начала собственное шоу, как не раз и не два, забывшись, проделывала, когда приходила на концерты именно послушать музыку. Иногда служба безопасности делала ей внушение и позволяла вернуться на танцпол после клятвенных обещаний больше так не делать. Иногда её грубо вышвыривали за дверь пинком под зад. Такова была цена минуты славы. Да и по сравнению с тем, какие шоу блондинка устраивала, всерьёз взявшись за сценарий и режиссуру, подобные выходки превращались в милые проделки безобидной шалуньи. Но этим вечером ей во что бы то ни стало нужно было дождаться начала концерта, не устроив скандала раньше времени, однако чем сильнее опаздывали музыканты, тем труднее становилось терпеть. И Вагнер невольно начала продвигаться ближе и ближе к сцене, извиваясь в чувственном танце. Перекатывавшиеся под её алебастровой кожей плотные бугорки мышц придавали ей одновременно желанный и опасный вид. Она с трудом сдерживалась, чтобы не завершить очередное па выстрелом из перчаток, чтобы уж точно украсть ещё не начавшееся шоу.
Пару раз один из прожекторов словно специально наводился на неё, задерживаясь чуть дольше, чем можно было ожидать от автоматизированной системы. Голубые глаза немки заскользили по скрытым в тенях металлоконструкциям в поисках работников сцены. Заметив одну из камер видеонаблюдения, она, как бы невзначай, послала куда-то в её сторону чувственный воздушный поцелуй и на мгновение поманила незримого наблюдателя пальчиком, чтобы тут же, как ни в чём не бывало, продолжить зажигательный танец. Попытка казалась заранее обречённой на провал, но Вагнер это не волновало. Она всё ещё могла попытать счастья с до сих пор не появившимися на сцене музыкантами или, на худой конец, пусть в дело не женские чары, а высокие технологии, пусть даже это и поставило бы её и без того не безупречный план под угрозу. А прожектор, вдруг, на секунду моргнул, словно в ответ. Рубиновые губы немки растянулись в улыбке. Всё определённо шло по плану. Теперь вопрос был лишь в том, придётся ли ей дожидаться начала концерта.
Свет и музыка стихли настолько внезапно, что Вагнер даже не сразу поняла, что её шоу подошло к концу и пришло время уйти в тень тех, ради кого этим вечером все те, кто только что любовался её танцем, пришли на концерт. Фарфоровое личико девушки скривилось от досады, но почти сразу вновь просветлело. Она всё-таки оказалась у самой сцены, а потому могла во всех деталях рассмотреть музыкантов и их инструменты, попутно попытавшись произвести впечатление уже на них. И потому, хоть она и вскинула руки, демонстрируя столь любимую рокерами козу, но подпрыгивать и визжать не стала, чтобы хотя бы так выделиться из самозабвенно скандировавшей название группы фанатов. Её рубиновые губы растянулись в соблазнительной улыбке. Она особенно не рассчитывала, что ей сразу же удастся обратить на себя внимание, но и сдаваться без боя не собиралась, а потому, как только заиграла музыка, вновь пустилась в пляс, отчаянно стараясь зажечь толпу, чтобы никто не сомневался, что именно она задаёт моду этим вечером. Попытка была заранее обречена на провал, и всё же своего Вагнер добилась – скользившие по извивающейся на танцполе в такт музыке толпе взгляды музыкантов нет-нет, да задерживались на ней. Особенно часто внимание ей уделял один из солистов, и потому немка не спешила растворяться в толпе танцующих, теперь уже так и норовя погромче и помелодичнее подпевать, стоило кому-либо из фронтменов направить микрофон в зал. И всё же её постепенно оттесняли к краю танцпола, и с этим она ничего не могла поделать. Толпа жила своей жизнью, и составлявшие её индивиды были вынуждены подчиняться её неписаным правилам. Вагнер быстро посмотрела по сторонам, прикидывая, как вернуться на более выигрышную позицию, как вдруг поймала устремлённый на неё взгляд неприметного парня, судя по одежде – одного из работников сцены. В другой раз блондинка не удостоила бы его и поворота своей модельной головки, но сейчас он мог оказаться полезнее, чем даже сами музыканты, и она, не переставая танцевать, двинулась в его сторону, благо толпа ей в этом лишь благоволила. Песня как раз подходила к концу, и немка возникла возле не спускавшего с неё взгляда парня в тот самый момент, когда музыка резко стихла, и на пару мгновений над танцполом повисла тишина.
– Привет, красавчик! – тут же улыбнулась незнакомцу Вагнер.
Явно не ожидавший, что такая девушка вообще удостоит его вниманием, юноша-осветитель, на спецовке которого красовался бейджик с именем «Джим», только и смог, что нервно сглотнуть и кивнуть в ответ.
– Скучаешь, Джимми? – продолжила наступление немка, нарочито добавив в голос акцента и томно подмигнув.
Джим вновь сумел лишь послушно кивнуть, напрочь забыв, что хотел сказать красотке.
– Джимми, прикинь – я и думать не могла, что попаду на этот концерт! – чуть повышая голос, чтобы её было слышно за вещавшим в микрофон фронтменом, зажигавшим слушателей перед следующей песней, проворковала она. – С первых дней обожала «Hollow Domain», но и не мечтала, что они в ближайшие годы доберутся до немецких подмостков, а тут полетела в отпуск в Штаты, и на тебе! – густые ресницы девушки радостно захлопали. Она вновь заговорила, но теперь уже нарочито тихо, чтобы Джим не смог разобрать её слов за рёвом музыки.
– Хочешь, я проведу тебя за кулисы? – выпалил, вдруг, как на духу окончательно потерявший голову юноша. Стоило заиграть новой песне, и он всерьёз испугался, что заокеанская красотка вновь растворится в извивающейся на танцполе толпе, и больше он её уже не увидит. – Получишь автограф первой из всех фанатов! – поспешил добавить он, не задумываясь, сможет ли сдержать обещание. Главным сейчас было удержать наивную девицу рядом.
Голубые глаза девушки заблестели от счастья. Она подалась вперёд и чувственно чмокнула парня в щёку, окончательно выбив почву у него из-под ног. Не говоря ни слова, он поспешил увлечь её за собой в сторону неприметной двери, ведшей за кулисы клуба. Вагнер и не подумала сопротивляться. Всё оказалось даже проще, чем она рассчитывала. Оставалось лишь развить этот успех. Стоило дверь закрыться у неё за спиной, и она вновь поцеловала уже и без того парившего на седьмом небе от счастья Джима. Он распахнул было объятия, но тут его грубо вернул на землю сердитый женский голос.
– Джим, чёрт тебя подери, что всё это значит?!
Нарушители порядка резко обернулись, чтобы нос к носу столкнуться с пышущей праведным гневом рыжей девицей, передник которой выдавал в ней барвумен. Она перевела недовольный взгляд с коллеги на притащенную им за кулисы девицу и сердито покачала головой.
– Опять? Джим, ты когда-нибудь вообще думаешь головой, а не головкой?! – воскликнула она.
Джим попытался было что-то промямлить, но наивная немка, которую он планировал, попадись кто-нибудь из его коллег или, хуже того, начальства на их пути, бросить и спешно ретироваться в свою кабинку, где его сейчас замещал не слишком довольный сменщик, вдруг неожиданно уверенно схватила его и Джинджер, как гласила надпись на бейджике, за шиворот и грубо втолкнула в подсобку, из которой и появилась не в меру правильная девица. Рёв музыки заглушил треск вырвавшихся из золотистых дисков на перчатках немки огненных вспышек. Пару секунд спустя она, как ни в чём не бывало, вышла из подсобки и заперла её на ключ, после чего невозмутимо зашагала туда, где, как она полагала, и находилась гримёрка. Бейджик несчастной Джинджер теперь красовался у неё на груди, а её лицо украшала почти символическая фиолетовая полумаска.
Единственное, что теперь смогло бы остановить коварную блондинку – писк пульта охранной сигнализации. Расставаться со своим мотоциклом, с которым они через многое прошли, она бы не пожелала ни за что на свете. Но таинственные помехи, о которых она даже не подозревала, надёжно глушили сигнал, и потому Блицкриг, ни о чём не подозревая, уверенно шла вперёд, покачивая бёдрами.

У всего происходящего был какой-то темп, как в песне. Только Дик не мог понять, что он упускает, и где же все-таки происходит проблема. Неожиданно одна из девушек решает... уйти? Этот поворот событий заставляет Грейсона занервничать, так как первое, что ему приходит на ум в голову...
- Она уже собралась..?
За ней нужно было следовать сейчас же. И Дик вскочил с кровати, на которой сидел, оставив запись включенной, но затем произошло что-то другое, что заставило его задержаться.
- Привет, чел? Ты меня слышишь? Меня зовут... Тревожный Звонок.
Говорящий сквозь помехи голос не должен был звучать. Но да, один из жучков оказался в руках какого-то парня. Впрочем, прозвище "Тревожный Звонок" звучало настолько... комично, что Грейсон с трудом воспринял происходящее, как угрозу. На лице Найтвинга появилась легкая улыбка, а левая бровь приподнялась.
- Помехи – твоих рук дело?
На самом деле, через эти жучки не было обратной связи, но судя по тому, что парень нашел какой-то способ общения, Грейсон не стал мешкать и коротко ответил, подавив смешок:
- Нет.
Но разговор на этом не закончился и Тревожнозвонящий продолжил, пока Дик быстро накинул на себя куртку:
- Ты меня не знаешь. Ты ничего обо мне не найдешь, если будешь искать, но ради исключения, ради закрепления нашего шаткого доверия – я отвечу на один твой любой вопрос обо мне так честно, насколько я это могу сделать. Мы должны работать вместе, чтобы избежать чего-то неправильного, сечешь?
Судя по тому, сколько слов произнес этот неизвестный, и тому что он сказал, он не был причастен к тому, что творилось. Но его желание пообщаться может и было уместным, но у Дика не было большого желания сейчас разбираться в том, кто это был. В конце концов, кое-в-чем Звонок был прав, о чем Найтвинг не стал умалчивать. А пока Звонок говорил, пропала ещё одна лошадка, а наушник просто валялся в туалете общего пользования. Кажется, что единственный жучок сейчас был у парня, который считал себя каким-то крутым агентом из серии про Джеймса Бонда.
Быстро зафиксировав наушники с микрофоном на себе, Грейсон поспешил к окнам отеля, выскакивая на улицу. Спрыгнув на один из мусорных баков (закрытых) и оттуда спрыгнув ловко на асфальт, Дик ответил своему собеседнику, стремительно направившись к клубу неподалеку:
- Да, я впервые слышу о тебе. И нет, я не создавал помех - я сам пытаюсь понять, откуда эти помехи исходят. С этой целью я и установил жучки, пытаясь определить частотный диапазон музыки в клубе. Но чем ближе к сцене, тем сильнее помехи. Я не понимаю, как эти помехи влияют на людей... С какой целью тебе хочется избежать неправильного?
Грейсон перешел на бег, в надежде не упустить девушку. Неспокойное ощущение того, что она сейчас совершит самоубийство не покидало Дика, поэтому он должен был остановить её и разобраться, что с ней было не так. По крайней мере, что-то должно было указать на то, что происходило. Вытянув из кармана смартфон, на котором стояла синхронизация с компьютером в номере, Дик постарался определить, где сейчас находилась девушка, чтобы выследить её.

Замок оказался неожиданно тугим. Заколка так и норовила согнуться настолько, что выправить её после этого, не потеряв в длине, стало бы невозможно, а нехитрый, на первый взгляд, механизм всё не поддавался. Блицкриг топнула ногой и задумчиво пробежалась взглядом по золотистым дискам на перчатке. Обычно она не возилась с замками, а просто выбивала их мощной вспышкой. Иногда – вместе с дверью. Но сейчас нужно было действовать изящно, а горелая дыра вместо замка грозила привлечь слишком много внимания. Вот только с каждой потраченной на возню с неподатливым замком минутой это становилось всё менее и менее важным. Блицкриг положила было ладонь на дверь, напрягая пальцы. Из золотистых дисков на костяшках и локте вырвались язычки пламени, давая понять, что заряд накоплен, но разрядить перчатку злодейка не успела. Гремевшая на весь клуб музыка, внезапно, снова умолкла, а по коридорам разлетелись приглушённые стенами слова о перерыве. Блондинка пробормотала ругательство на родном языке и вновь налегла на заколку. Теперь ей точно нельзя было оставлять очевидных следов. Замок почти поддался, но вдруг послышался треск, и Блицкриг с досадой ударила в дверь кулаком – шпилька, не выдержав очередного изгиба под явно непредусмотренным в причёске углом, переломилась. К счастью, обломок выпал из замочной скважины. Немка снова топнула ногой и потянулась было за новой шпилькой, но в этот момент до её чутких ушей донеслись мужские голоса. Блондинка прислушалась.
Её золотистые брови взлетели высоко на лоб. Конечно, она не слышала всего разговора и уж точно не могла быть уверена, что имел в виду тот, кому предъявляли претензии, но из того, что донеслось до её ушей, выходило, что за фасадом простого рок-концерта таилось нечто куда более таинственное, чем простые аудионаркотики или секретная гипнотическая технология. Блицкриг облизнула пересохшие губы. Для неё этот секрет мог, определённо, стать пропуском в «высшую злодейскую лигу».
Из-за угла уже показались явно недовольные ходом концерта музыканты. Стоило бэквокалисту окликнуть её, и Блицкриг тут же присела в книксене, растягивая губы в глуповатой улыбке, демонстрируя белоснежные зубы, и захлопала голубыми глазами.
– Мистер… – она на мгновение осеклась, сообразив, что понятия не имеет, как зовут менеджера клуба, организовавшего концерт, но тут же нашлась. – …Ворчун хотел узнать, не принести ли в гримёрку ещё минеральной воды и посмотреть, не пора ли немного подмести, – проворковала девушка, потянувшись к карману на символическом переднике, при этом как бы случайно чуть наклонившись вперёд, от чего её и без того толком не скрывавшее ничего декольте стало казаться ещё глубже. – Или в перерыве вам потребуется что-то ещё? Мне передать, чтобы вызвали техника? – она с нарочитой неуклюжестью попыталась достать телефон, но поспешила помочь себе другой рукой и выронила бутылку с минералкой. – Упс! – её улыбка стала виноватой. Блондинка развернулась к музыкантам спиной, наклоняясь за упавшей бутылкой. При этом её экстремально короткая юбка, и без того прикрывавшая ровно столько, чтобы были соблюдены хоть какие-то рамки приличий, безобразно задралась, открывая весьма соблазнительный вид. Блицкриг не спешила поднимать бутылку, делая вид, будто та, запотев после холодильника, стала слишком скользкой, а заодно эротично повиливала задом в такт к движениям плеч.
Она почти не сомневалась, что попавшиеся ей на этот раз зрители весьма искушены в подобных зрелищах, и всё же решила сделать ставку на женскую привлекательность. Даже если бы сейчас ей в тех же выражениях, которыми музыканты обменивались по пути к гримёрке, дали понять, что такие доступные девицы и без того постоянно вьются вокруг, ей бы хватило времени, чтобы перейти к плану «Б», который предполагал попадание в криминальную хронику в качестве самого радикального музыкального критика.
– Ну, так что мне передать мистеру Ворчуну? – спросила девушка, наконец, выпрямляясь и протягивая солисту злосчастную бутылку с самой невинной улыбкой.

Пора было возвращаться обратно в клуб. Успеть сразу и повсеместно Дику не представлялось возможным. Поидее ему следовало бы ещё продолжить следить за девушкой, но все же у Грейсона было лишь два глаза, две руки, две ноги и всего лишь одна голова, чтобы поспевать за одним расследованием. Следовало вернуться обратно.
Только уже не к себе, а в клуб. После того, как что-то повредило его аппаратуру, а возможно это было дело рук Тревожного Звонка, который начал разговаривать с Диком, последнему не оставалось ничего другого, кроме как самостоятельно влезть внутрь концертного представления.
Пройти внутрь Грейсону не составило ни малейшего труда - он успел подделать билет, который без всяких сложностей пропустил его внутрь. Этот самый билет был сделан заблаговременно. Хотя Дик не особо хотел переходить к плану "Б", а именно непосредственному внедрению в клуб, допуская опасность, которая представлялась там. Но так как план "А" ему досрочно испортили, ему не оставалось других вариантов.
В клубе было относительно... спокойно. Музыка, которая играла на фоне, шла просто из колонок - её не играли музыканты, которые вовсе исчезли. Посетители все ещё оставались внутри, ожидая видимо второго выхода артистов. Оставалось лишь слиться с толпой и наблюдать за происходящим. Взяв с барной стойки один из коктейлей и расплатившись, под такт музыки, Ричард отправился на разведку. Следовало аккуратно наблюдать за всем, что творилось, да и вообще прислушиваться к окружающим.
Проходя через танцующую толпу с одного края зала в другой, Дик обратил внимание на двух охранников, которые захватили чувачка с немного экстравагантной стрижкой. Все ещё пританцовывая, Дик подошел чуть ближе. Надо было понять, что тут была за заморочка и почему артисты покинули сцену. Похоже, что Дику следовало ухватывать многое налету. Он прошел к стенке бара в более темный уголок, откуда открывался более удачный вид на зал и откуда удобно было наблюдать за двумя охранниками, которые задерживали чудака.
Пожав плечами и сделав небольшой глоток коктейля, Грейсон подтянул ко рту микрофон, через который общался прежде со Звонком и произнес полный бред:
- Я думал намного... намного лучше будет это все. Очень плохая... очень плохая музыка. Сколько раз сюда ходил... Было намного лучше. Но на этот раз как-то не удалось.
Было интересно понаблюдать среагирует ли кто-то из его толпы на эти слова, ведь Звонок его "слышал", должен был слышать. Плюс это был намек, что Дик был внутри. И естественно Дик аккуратно посматривал на охранников и парня, но искоса, чтобы не было сразу заметно, что он на них пялится. Посмотрим, что будет дальше. Кем бы ни был этот "Звонок" и если это был он, его не стоило списывать со счетов - он показался каким-то не особо удавшимся психопатом. Как минимум желание убить людей у него было, он это однозначно дал понять. Оставалось лишь понять, кто это был и что следовало предпринять. Аккуратно вытащив из кармана телефон, чтобы вроде как что-то набрать. На деле он аккуратно без вспышки фотографирует задержание чудака, так чтобы его лицо попало в объектив. Возможно стоило пробить его по базе полиции..?

Блицкриг лучезарно улыбнулась, как бы невзначай поставив ногу на порог гримёрки. Она ни секунды не сомневалась, что свой секрет музыканты прячут именно там, а потому собралась настоять на том, чтобы её, всё-таки, впустили. Пускать в ход перчатки она всё ещё опасалась, поскольку исчезновение музыкальной группы, в отличие от пары работников сцены, уж точно не прошло бы незамеченным, даже во всём том хаосе, который разыгрался в клубе этим вечером. Вот только всё по-прежнему шло совсем не по плану. Блондинка чуть посторонилась, пропуская диджея. Хотя для себя она и назвала гипотетическое устройство, которое и послужило причиной появления приведшей её на этот концерт статьи, «суггестором», злодейка не была до конца уверена, что именно рассчитывает найти, а потому колебалась, стоит ли позволить музыкантам вернуться на сцену, чтобы обыскать гримёрку без помех, или же, наоборот, задержать их и убедиться, что кто-то из них не таскает его с собой. Если, конечно, «суггестор» не был вмонтирован в какой-либо из музыкальных инструментов или пульт диджея. О том, что «суггестор» может быть вовсе не механическим и ходить на двух ногах, Блицкриг не задумывалась.
Уход диджея подталкивал злодейку к варианту с обыском гримёрки, после которого ей, в случае неудачи, пришлось бы сбежать из клуба, несолоно хлебавши. Вот только плана, как разговорить музыкантов, не прибегая к помощи перчаток, у неё всё равно не было. Оставалось только импровизировать на ходу. Рубиновые губы девушки растянулись до самых ушей, а обрамлённые густыми ресницами глаза мило заморгали. Впору было подумать, что она ожидает, хотя бы, поцелуя за свои усилия. И даже приглушённый музыкой женский крик не стёр улыбку с её лица, хоть и сделал едва заметно коварнее. В белобрысой голове мгновенно возникла картина попавшейся в ловушку недалёкой фанатки, которую музыканты заманили в гримёрку, чтобы надругаться. Это обещало стать скандалом, который вполне сгодился бы для шантажа. Оставалось только перешагнуть порог и поднять крик. Но стоило Блицкриг чуть податься вперёд, как её ступню пронзила резкая боль, заставив отпрянуть – с силой захлопнутая дверь с размаху ударила по носку сапога. А вокалист, словно и не заметив, что обидел девушку, тут же принялся заманивать её с собой на сцену. Блицкриг вновь заколебалась. Она обожала выступать под софитами, да и возможностью поближе рассмотреть инструменты группы определённо не стоило упускать. Но интуиция, к которой она неизменно прислушивалась, хоть та почти ни разу и не подсказала ей ничего дельного, буквально вопила, что начать стоит именно с гримёрки. Девушка пошевелила пальцами ушибленной ступни, едва заметно морщась от боли и вдруг подпрыгнула, светясь от счастья.
– Я станцую на сцене? – бесконечно наивно проворковала она, старательно притворяясь, что не может поверить в собственное счастье. – Да! Да! Да! И ещё раз да! Только припудрю носик! – и не переставая хихикать, блондинка вприпрыжку устремилась куда-то в сторону служебного туалета, чтобы тут же развернуться, как только заметила на отражении в корпусе люминесцентной лампы спину вокалиста, решившего не дожидаться, пока она приведёт себя в порядок. Глуповатая улыбка тут же вновь стала коварной. Блицкриг бесшумно развернулась на шпильках и на цыпочках подошла к двери гримёрки, снимая с корсажа бейджик злосчастной Джинджер. Её ладонь легла на дверную ручку и требовательно повернула её. Дверь не поддалась. Блицкриг неприятно ухмыльнулась. Под её алебастровой кожей забегали плотные бугорки мышц. Золотистые диски на перчатке полыхнули пламенем. Мощная вспышка проплавила замок, оставив в двери гримёрки уродливую дыру. Раскалённые куски металла с глухим стуком упали на пол. Блондинка довольно улыбнулась и пинком распахнула дверь.
– У вас тут групповичок, мальчики? – громко спросила она, переступая порог. Голубые глаза немки пробежались по оставшимся в гримёрке музыкантам, задержавшись на обнажённой девушке, явно находившейся здесь против своей воли. – А можно присоединиться? – Блицкриг облизнула рубиновые губы и, не оборачиваясь, прикрыла за собой дверь. – У меня к вам предложение, от которого невозможно отказаться! – золотистые диски на её перчатках полыхнули огнём, давая понять, что шутки с ней плохи.

Продолжая удерживать в руках телефон, который стал эдаким компасом по поиску источника помех, Ричард не особо следил за происходящим вокруг - так, только лишь на заднем фоне он фиксировал звуки и происходящее, так как до сих пор все, что имело место быть, это лишь концерт с не полным составом группы.
Вместо того, чтобы говорить о проблемах случившихся на предыдущем концерте, Хоффман младший упомянул погибшую девушку, в честь которой он написал песню. Новую, которую он собирался исполнить, или та, что звучала сейчас, Дик до конца не понял. Ну окей, сентиментальности пошли, хорошо. Только внезапный треск рядом с Диком заставил его на мгновение отвлечься от экрана телефона. Разломанное горлышко бутылки без промедлений было впихнуто в шею чувака, который удерживал остаток бутыли.
- Твою мать! - сорвалось с уст Грейсона, выпучившего глаза.
Раздвинув обе руки порознь и отодвигая собой и руками людей назад в стороны, Дик заново глянул в экран и направил его на тело самоубийцы, к которому он сразу наклонился, пытаясь рассмотреть его зрачки, какие-то признаки чего бы то ни было, но вообще на это времени не было. Нужно было срочно оказывать первую помощь. Но кровь текла настолько активно, что Грейсон понял, что смысла уже снимать с себя рубашку и пережимать рану нет.
Но и это не было финалом. Следом за болваном, который свел счеты с жизнью, намертво повалился второй. Что было причиной дик так и не успел выяснить, а потому не был уверен в том, что же делать и какой за всем последует эффект. Единственный вариант, который оставался у него, был отчаянным и совсем он не был уверен в том, что его услышат вообще хоть кто-то во всеобщей панике. Но рискнуть стоило, по крайней мере.
Мужчина поднялся с колена и покинул место, на котором повалился первый самоубийца. Он перевел взгляд на сцену, пытаясь обратить внимание на Николаса и Акселя, посмотреть на выражение их лиц, что они делали в этот самый момент. Грейсон снова перевел взгляд на экран телефона в своей левой руке, а затем поспешил в сторону менеджера, который выскочил на сцену.
Прежде, чем менеджер смог бы дойти до центра сцены, Дик в два резких шага и прыжок следующий за ним вскочил на сцену перед двумя музыкантами, взял в руки один из стоящих микрофонов на стендах, которые были свободных ввиду отсутствия всего состава группы и произнес:
- Отойдите от сцены и закройте уши. Назад от сцены и заткните уши пальцами!
Что знал Дик? Что помехи шли от сцены, только не знал от чего? Акустики? Одного из музыкантов? Николас или Аксель? Оставив микрофон на стенде, Грейсон поспешил назад глубже к сцене, где стояли колонки и усилители звука. Возможно было уже поздно, возможно сейчас, когда песня не исполнялась, это не имело уже никакого значения, Но Дик не знал, что ещё он мог сделать действенное, кроме как прекратить передачу. Найдя провода, которые тянулись к колонкам, Грейсон дернул их наружу, чтобы прекратить трансляцию. Теперь уже точно концерт был окончен. Только возымеет ли это теперь какой-то эффект? Дик просто пытался угадать, тыкнув пальцем в небо и понимал, что возможно это ничего ему не объяснит. Но единственный его маячок - телефон в руках - должен был показать был ли какой-то эффект от произошедшего или же нет. Ричард вновь глянул на телефон и прошелся по сцене, пытаясь выяснить для себя суть происходящего.