Нельзя любит пожары в старых районах Метрополиса. Не только из-за опасности для внезапно охваченных огнём запертым внутри, но и из-за строений, способных вспыхивать одно за другим, перебрасывая пламя на манер возгорания лесов. Приходилось работать на скорость, играя с пламенем в опасные кошки-мышки, выискивать, сканируя этажи сквозь зарево сероватого дыма, рассеиваемого периодически холодом криптонского дыхания. Голубоглазая не боится переступать пороги домов, прогретых не хуже печи для пиццы, не боится летать среди пытающейся ухватить свой кусок стихии. Много страшнее не успеть вытащить тех, кто внутри или хуже – заморозить тех, кого не удалось заметить. Рентгеновское зрение в подобных ситуациях казалось дарованием свыше, а не стандартным талантом, даруемым с рождения. Оно позволяет выводить людей, координировать действия пожарных и искать. Искать тех, кто не способен уйти сам.
Она видела её – крошечное существо на одном из этажей, ребёнка, спрятавшегося в момент страха, спасающего себя и, кажется, щеночка, от ужасов мира. Не было ничего важнее возможности приблизиться ещё хоть на миллиметр, достать, пока огонь и угарный газ не сделали своё дело. Здание всячески мешало воплощению столь нехитрой цели, стонало и скрипело раненным зверем, сваливая вниз полыхающие конструкции, слишком старые и трухлявые, чтобы удержаться на месте. Они обрывались внезапно, сломленные тяжестью собственного веса, летели словно бы прицельно, вынуждая менять курс полёта, или всё чаще и чаще применять лазерное зрение. К нужному этажу пожар казался неукротимым, звахтывая под себя все поверхности, что были способны гореть или вовсе нет. Охлаждая путь, Кара следит за слабыми движениями цели, дышит всё чаще, чувствуя неровное сердцебиение. «Только бы не опоздать», – страх приспускает вожжи контроля, отчего дверь в помещение, выбитая ногой, летит стремительнее необходимого, но это не заботит. Кара идёт на слабый стук двух крошечных сердец крошечных существ, распахивает шкаф, натыкаясь на жалобный взгляд. Щенок в маленьких ручках тихонько пищит, почуяв врага, но не способный найти в себе больше сил для защиты хозяйки.
— Всё хорошо, милая. Давай мы втроём уйдём отсюда? — их тельца кажутся невесомыми, но ещё живыми и тёплыми, беззащитными и слишком крошечными для стольких тревог. Они закутываются в алую ткань плаща и сильную, но всё же мягкую хватку чужих рук, наконец-то полностью защищённые. Окно выбивается безо всяких церемоний, дабы вылететь наружу, к голубому небу и яркому солнцу, свежему воздуху и жизни, не скованной огненной гиеной. Здесь пожарные, скорая и чей-то пронзительный, болезненный вскрик, вероятно матери, наконец увидевшей своё дитя.
— В здании больше никого, капитан! — выкрикивает героиня, передавая спасённых в руки медиков. — Можем начинать!
— Хорошо, Супергёл! Закрыть воду!
Вода перестаёт орошать здание, плохо поддающееся помощи, пока Кара взлетает вновь, набирая в грудь побольше воздуха. Тушить пожары холодом дыхания было достаточно легко, главное не замораживать при этом пожарную технику (ошибка новичка!). Пламя погасло быстро, оставляя здание не в лучшем состоянии, но всё же, устоявшим. Пожарные были довольны. В последнее время многие были довольны работой Кары, ибо так всегда бывает, когда заменяешь самого популярного криптонца на Земле – нельзя делать работу хуже. Кажется, она в целом стала больше подходить на Кларка: старые юбка с топом сменились цельным комбинезоном (после того случая Кент не способна была вернуться к форме), больше спокойствия, ответственности. И куда больше работы, несмотря на неимоверную помощь Коннера. Вот и сейчас, она недолго поулыбалась спасённым – звуки стрельбы парой миль дальше привлекли криптонское внимание, вынуждая сорваться в следующий полёт.
В этой части города было не слишком спокойно, отчего выстрелы полицией описывались делом привычным. Кара не видела прелести в данном «привычном деле», но всю преступность за день не искоренишь. Для этого не хватит всех сверхурочных мира, как не крутись. Ориентируясь на слух, светлокудрая быстро отыскала нужную улицу, однако картина...картина открывалась страшная. Спешно убегающая семья, в глазах которых застыл отголосок страха, стоны оставшихся в сознании и слабое сердцебиение закрывшего глаза. И кровь, чёртовы лужи алой крови на некогда сером асфальте асфальте, вынуждающая сердце пропустить удар, вспоминая не лучшие мгновения. Посреди этого хаоса находился Тим – человек, которого меньше всего ожидаешь увидеть. И уж тем более видеть в его руке оружие, направленное на корчащихся от боли мужчин. Палец едва уловимо дёргается, желая спустить курок, рука почти не дрожит. Кара умело быстро оценивать обстановку, анализировать и принимать решения. Медленно опустившись близ друга, держащего в руке пистолет, она уже приняла своё.
— Всё хорошо, дорогой. Им нужно вызвать скорую, — рука осторожно накрывает юношескую ладонь, сжимает, приводя в чувство, вынуждет разжать хватку, роняя оружие на землю. — И полицию, чтобы они знали о случившемся. Сейчас, понимаешь? А после я унесу тебя отсюда так далеко, как только захочешь. Но мы не оставим ситуацию вот так. Хорошо? — так говорят с детьми, душевнобольными или преступниками. Тим никогда не относился ни к одной из категорий. Однако, всё его естество казалось таким пустым, потухшим, что каждое слово приходилось произносит так мягко, и всё же громко, желая дозваться, если не до сердца, то до разума. Уж он-то никогда хозяина не подводил.