Уэйну не нравилось думать, что он воспитал из сына психопата, помешанного на тотальном контроле, который, в свою очередь, вырастил целый выводок себе подобных. Томас по-прежнему считал, что у Брюса не было необходимости становиться Бэтменом. Да, его родители погибли у него на глазах, и в восемь лет это воспринималось как крах. Хотя… едва ли в таком возрасте человек способен реально оценить весь масштаб произошедшей трагедии, детям просто не дано этого понять. Но когда родители уходят из жизни раньше детей — это нормально, ненормально переживать своё чадо, видеть как жизнь покидает крохотное тельце, слышать, как сердце замедляет ход и останавливается. И самое страшное понимать, что ничего не можешь сделать, звереть от бессилия и ощущать бессмысленность всех попыток вернуть сына. В памяти Томаса Брюс остался плаксивым ребенком, слишком привязанным к матери, который каждый вечер просил прочитать одну и ту же идиотскую сказку, от которой Томаса воротило. Как сильно должен был сломиться тот мальчишка, чтобы вырасти в Темного рыцаря, которого знал Готэм этой действительности? Нет, совершенно точно, причиной этому совсем не родительское влияние, слишком многое произошло после, о чем старший Уэйн мог лишь догадываться.
Он видел перед собой парня — таким, возможно, когда-то был и Брюс. А может и не был, кто знает? Жизнь уже успела надавать Дрейку немало тумаков, это было заметно, ощущалось во взгляде, не наивном, не восторженном — взгляде человека, имеющего опыт за плечами и знающего, о чем говорит. Он все еще способен увлекаться, заинтересоваться, только юношеского пыла Томас в Тиме не видел. Когда-то, когда сказал Брюсу, что не враг, доктор Уэйн знал, что не поверят на слово. Должно пройти время, много времени, прежде чем эта мысль усвоится членами бэт-семейства, а пока он, судя по всему, вынужден как попугай повторять одну и ту же фразу.
— Сотрудничать?.. — переспросил Томас, не зная, захохотать ему или возмутиться. — Какое сотрудничество вы подразумеваете с человеком, который ясно обозначил позицию невмешательства? Я в отставке, мистер Дрейк, позвольте мне встретить тихую дряхлость где-нибудь вдали от семейно-геройских дел. Я пресытился всем этим, поверьте. И раз появилась возможность выйти из игры, я не нахожу в себе моральных сил её упустить.
Сказать по правде, он был бы не он, не имея в рукаве запасного плана на случай, если все пойдет не так, как ожидалось. И, надо сказать, такое происходило не редко. В родном городе Томасу просто негде было развернуться, чтобы подготовиться к непредвиденной ситуации, но сделать это надо было. Его побег (именно побег, потому что именно узником он себя и ощущал) и есть попытка залечь на дно и заняться своими делами, в которые как можно меньше будут соваться чужие носы, столь нежелательные.
— Вы мне льстите, молодой человек, — произнес Уэйн прохладно. Чтобы сбить неприятный сладкий привкус на нёбе, он даже глотнул кофе. Не надо обволакивать его чем-то тягучим и липким, он помнил всё это еще по прошлой жизни, когда был любимым сыном Готэма, от которого каждому было что-то нужно.
— Я обычный человек, — продолжил он. — Все, что вы видите перед собой — результат проб и ошибок, работы и экспериментов над собой. Не думаю, что мы с вами столь различны в этом. Кроме одной детали: надевать плащ летучей мыши я не хотел, но вынужден был.
Он посмотрел в сторону, словно сомневаясь, стоит ли говорить дальнейшее. Распространяться о планах Томас в принципе не любил хотя бы потому, что они имели свойство слишком часто рушиться. Но в данном случае никакого вреда от того, что помечтает вслух, Уэйн не видел. Быть может, услышав такую правду вновь обретенное семейство уймется? Или нет, если решат, что он просто пудрит всем мозги.
— За тридцать лет я и забыл, каково это не жить прошлым. Видеть впереди хоть что-то, кроме непрекращающейся борьбы. Думаю, я заслужил шанс на вторую попытку, хоть и не надеялся на него, — лицо Томаса приобрело задумчивый вид, он смотрел невидящим взглядом сквозь предметы. — Куплю дом на юге Франции, с виноградными полями обязательно. Или яхту и буду слушать звуки моря, просыпаясь каждое утро. Иногда правда намного прозаичнее, чем представляется, не так ли, Тимоти?
Томас не смог сдержать улыбки, но не старчески мечтательной, а какой-то отдаленной, будто она не относилась к сказанному. Разумеется, о том, что под виноградниками нужен был огромный бункер, он не говорил, ровно как и для чего подобное подземное сооружение ему пригодилось бы. Уэйн резко помрачнел, вернувшись в реальность. Он мог казаться абсолютным эгоистом, но в душе прекрасно понимал, что не сможет полностью отрезать себя от вновь приобретенного семейства, если они будут в нем нуждаться.
— Нормы нужны, чтобы сдерживать, — отозвался он на слова Тимоти о кодексе. — Законы не дают превратиться в животное. Всегда должно быть что-то, что заставляет оставаться человеком, даже в те моменты, когда этого совсем не хочется. Я был по ту черту, мистер Дрейк, и хочу сказать, что там нет ничего хорошего.
И под “чертой” он подразумевал не убийство преступников. Эту меру Томас считал вынужденной, без которой Готэм бы рухнул. Для него гранью была Марта, вместе со смертью которой всё потеряло всяческий смысл и обернулось прахом.
— Даже с истреблением известных вам криминальных лидеров, Готэм не стал светлее. Это место — Гидра, которая сама порождает монстров.
Такие слова наводили на мысли о бесполезности всего, что было сделано. Какой смысл убивать одного, когда место его тут же займет другой такой же? Однако Томас хотел верить, что это суждение ошибочно, оно как проверка на прочность, устроенная гнилым местом. Результат был… хотя бы в этой реальности.
— Я понимаю, что значит для Брюса его призвание, хоть и не одобряю. Убери Бэтмена — и город откатится на двадцать лет назад, когда по вечерам нельзя было выйти даже на центральные улицы. Поверьте, я знаю, о чем говорю. Я жил в этом городе. То, что я вижу теперь, слишком отличается от привычного для меня Готэма, но он не тот, что был во времена трагедии 26 июня. И в этом заслуга Бэтмена. Хочу, чтобы вы знали, что в крайнем случае, я не дам делу жизни сына погибнуть. Только надеюсь, что подобной необходимости не возникнет.
