У всех случаются плохие дни, когда всё валится из рук и кажется, что впереди не ждет ничего хорошего. В подобном состоянии и находилась Дина, только у нее вышли неудачными не день и не неделя, у нее вся жизнь херовая. Сколько себя помнила, она куда-то карабкалась, хваталась за призрачные надежды на улучшение, но всякий раз оказывалась преданной, прижатой к стенке стечением обстоятельств, растоптанной и униженной. Она не знала, каким чудом прежде ей удавалось подняться с колен, возможно, воля к жизни объяснялась юностью, ведь тогда всё казалось по плечу, всё можно пережить. А теперь Канарейка уже давно не та легкая на подъем девочка, которая головой стену пробьет и вытащит из западни всю команду. Ей пришлось резко повзрослеть и осознать, что прежние принципы, которыми дорожила и считала единственно верными — фальшивка. Она доверяла не тем, любила не тех, находилась там, где её быть не должно было. Всё её существование — череда неверных решений, которые должны были в итоге привести к тому, что теперь имела Дина. Она не чувствовала себя собой, она бледная тень себя вчерашней без будущего, и в этом её личный сознательный выбор. В коем-то веке она поняла, что хоть что-то сделала сама, пусть под этим “что-то” подразумевалось сжигание мостов.

Кризис не может пройти сам по себе. Чтобы его преодолеть, нужно чем-то жертвовать, придется поломать себя и заново собрать по крупицам воедино. Так нужно, чтобы отыскать ориентиры и обрести новый смысл. Так нужно, чтобы выжить. К слову, жить дальше-то Дине совершенно не хотелось. Но она чувствовала за собой вину, из-за нее пострадали друзья и кто знает, если она выйдет из игры, как это отразиться на них. Подставлять Барбс и Грейсона еще больше Дина не хотела совершенно. А потому держалась. Заставляла себя по утрам открывать глаза, что-то делать, есть и пить, но при этому чувствовала абсолютную пустоту внутри.

Начать перемены она решила с прощания с недвижимостью (точнее, долги заставили). Канарейка стояла у порога дома, который можно было бы назвать шикарным, если бы не атмосфера запустения, царившая внутри и снаружи. Когда-то она мечтала, что напишет здесь новую главу, перелистнет страницу и начнет все сначала. Вот только чистый лист вскоре заполнился прежними проблемами, ничего не изменилось, хоть просветы и были. По большей части Дина даже не разобрала коробки, которые так и остались стоять в комнатах. Что ж, зато теперь проще съезжать. Вещи уже вывезены и доставлены на прежний адрес в старом городе, где у нее была крохотная квартирка, оставшаяся в наследство. Соседи там шумные, а стены давно требовали ремонта, но именно здесь она зализывала раны уже не раз и не два. Возможно, ее место там, среди неблагополучного контингента и не стоит пытаться пролезть куда-то еще? Она ведь навсегда останется готэмской бродяжкой, которой однажды повезло, и ее забрали с улицы. К чему поиски чего-то иного?

Канарейка вздохнула, поняв, что ровным счетом ничего в тот самый миг не соображала. Дом продан, он больше не принадлежит ей. В руках она держала последнюю коробку. Села в такси и принялась по очереди вытаскивать и разглядывать содержимое. Внутри были награды рок-группы за период, пока Дина была солисткой. Вот золотая пластинка за лучший старт, награда за трек, свернутая в трубочку афиша из тура по стране. С изображения смотрели лица девушек, которые за короткое время стали семьей. С упоением она вспоминала прежнее время, ежедневные концерты, которые тогда были ей в тягость. Дина считала, что сцена — это не её, ей не нравилось постоянное внимание к собственной персоне. Решив уступить место солистки той, что всегда об этом мечтала, Канарейка вздохнула с облегчением. И чем это завершилось? Она снова марионетка в опытных руках и делает то, что ей говорят. От осознания такой правды в горле появилась горечь.

Вскоре она стояла у потертого здания, из окон которого с разных этажей доносилась ругань, звуки тяжелой музыки и ржавый хохот укуренных ребят.

“Ну здравствуй, дом родной”, — мысленно поприветствовала она прежнее жилище, в котором с течением времени ничего не изменилось. Разве что трещины на фасаде стали еще глубже.

Не успела она сделать и пары шагов, как сбоку в нее кто-то врезался, намереваясь, по всей видимости, заставить упасть, но не на ту напали. Канарейка и от ударов инопланетян не отступала, а тут какой-то тощий парнишка.

— Смотри, куда прешь! — произнесла Дина, недобро зыркнув вслед мальчишке.

Не сразу она поняла, что произошло. Но будто чувствовала, что все не просто так и тут же глянула на содержимое коробки. Блестящие побрякушки лежали на месте, но вот нунчаки, которые подарил ей Десмонд Ламар незадолго до своей смерти в момент, когда передал управление своим додзё… Единственная память, оставшаяся от учителя, ведь все сгорело, школы больше не было, на месте ее до сих пор пустырь. И только нунчаки — старые покоцанные, но такие дорогие…

На секунду Канарейка опешила, закусив губу, чтобы не разрыдаться от обиды. Нет, она не отдаст их какому-то мелкому воришке. Пусть катятся к чертям все остальные памятные сувениры, но подарок мастера она вернет во что бы то ни стало.
Не долго думая, Дина бросила коробку на землю и помчалась вслед улепётывающему со всех ног мальчишке.

Никто не знал район старых застроек Готэма так, как его обитатели. Для непосвященного человека старый город казался цепью бесконечных лабиринтов, угодив в которые, обратной дороги самостоятельно не сыскать. Местные вовсе не были добрыми и отзывчивыми людьми, которые с радостью помогут незадачливому гостю в затруднительной ситуации — здесь каждый сам за себя и каждый выживал как умел. Заплутавший бедолага был легкой мишенью для грабежа, ведь обчистить такого — раз плюнуть. Все равно не догонит и бросит надежду вернуть свое добро уже за первым же поворотом. Однако Дина не была в трущобах гостем, здесь она выросла, здесь же побиралась в детстве, надеясь отыскать хоть мало-мальски пригодную еду в контейнерах с отходами. Она знала район как свои пять пальцев, каждый закоулок, каждую плохо прибитую доску, через которую можно пролезть, и каждый канализационный люк, который можно было использовать во время побега от преследования. Парнишка не на ту напал, ошибочно посчитав её случайным лицом на его территории. Увы (для воришки), но так просто удрать у него не выйдет.

Несколько раз мальчишка удивленно оглядывался. Как так вышло, что его не упустили из виду и все еще бежали по пятам? Он же пару раз свернул и пролез через дыру в ограждении, а потом петлял у заброшенного здания! Кто угодно бы потерялся, но, увы, незадачливому грабителю не повезло, и Канарейка продолжала четко идти по следу после каждой попытки запутать следы.

Знала она, что рано или поздно дыхалка малыша подведет, и тогда Дина настигнет его яростным пинком под зад. Она уже предвкушала момент, когда пацан заслуженно получит по щщам, но случай распорядился иначе. Пожалуй, так даже интереснее.

Второй раз за вечер пареньку не повезло наткнуться на женщину, которая не растерялась и не начала вопить, бесполезно призывая на помощь. Канарейка не стала выбегать на дорогу на красный сигнал светофора, все равно на какие-то время воришка никуда не денется из цепких рук блондинки, схватившей его за шкварник. Первым делом Дина подняла нунчаки, которые еще совсем чуть-чуть и укатились бы в ливневку.

— Ну что, пацан, допрыгался? — спокойно поинтересовалась она, сжимая в ладонях дорогой сердцу предмет. Отметелить бы его этими самыми нунчаками, чтобы жизнь медом не казалась!.. Но тише, тише, нельзя дубасить людей просто потому, что они выбесили.

Мальчишка растерянно посмотрел по сторонам. Сначала на блондинку, что грозилась вытрясти из него всё дерьмо и, похоже, была настроена решительно; потом на Канарейку в ожидании, что она вмешается.

— П-помогите! — заторможенно промычал воришка.

Дина хмыкнула, равнодушно пожав плечами, мол, сам вляпался, сам и расхлёбывай, она не при делах. Однако легко подумать, но крайне непросто отвернуться и сделать вид, что в самом деле тебя это не касается. Мальчишка из трущоб, а значит жизнь у него и так не сладкая, не за чем наказывать его еще больше. Возможно, кроме как воровством, он не мог заработать на кусок хлеба.

Дина подошла к блондинке ближе. Осторожно положила ладонь на её плечо.

— Ты меня здорово выручила, и я очень благодарна. Без тебя я бы лишилась важной вещи, — сказала она. — Здесь неподалеку есть химчистка. Думаю, там спасут твой плащ. Предлагаю попить кофе, пока будем ждать. Разумеется, всё за мой счет.

Незнакомка казалась чужеродным элементом на фоне унылой городской серости. Белокурая фея на высоченных каблуках, которая как будто пришла с более престижного района на экскурсию, посмотреть, как отбросы общества выживают на этой помойке. Стало даже как-то неловко предлагать ей услуги местной захудалой химчистки.

Если бы Канарейка была настоящим героем, то бросалась бы на помощь всякому без разбора, и уже потом, после причинения справедливости, выясняла, кто есть кто на самом деле. Но она никогда не причисляла себя к рядам Супермена, Фонаря, Бэтмена, наконец… У неё своих забот по горло и, если какой-то отморозок нарвался, она не встанет между кулаком возмездия и физиономией засранца. Такова жизнь, и в местах, подобных старой части Готэма, законы её прослеживались особенно хорошо.

Девушка, чей внешний вид пострадал от действий борзого пацаненка, выглядела растерянной, хотя, казалось бы, ей ли теряться после расправы, что только что видела Дина! Незнакомка выглядела как нечто светлое и прекрасное, появившееся в неблагополучном районе по ошибке. Белое и рядом черное — неизменный цвет одежд Канарейки — суетливое и живое на контрасте с холодным и собранным. Дине редко встречались люди, которые словно парили над миром и обстоятельствами, не прогнулись, не сломились, а продолжали оставаться собой, куда бы ни занесла нелегкая. Похоже, эта девушка из числа таких, дама с характером, который не проглотить и не спрятать под плащом.

— Дина Лэнс, — представилась она с улыбкой и пожала руку. — Будем знакомы.

Она смутилась, услышав звучаний фамилии, которую долгое время считала своей и которой представлялась последние лет десять. Что-то в ней резануло слух, нечто чужеродное, к чему Дина отныне не хотела быть причастной. Прошлое не переписать, а жизнь не начнешь заново в надежде, что былое останется за плечами и не станет о себе напоминать. Станет, еще как. Можно убежать от людей, сменить место жительства и род деятельности, но от себя не убедишь. Пока не поставишь точку и мысленно не скажешь “хватит”, постоянно будешь озираться назад и думать о других вариантах развития событий, которые могли бы быть, но не случились.

Канарейка закусила губу, задумчиво посмотрев в сторону.

— Хотя… наверное, и не Лэнс уже. Просто какая-то Дина, — протянула она и пожала плечами. Не все ли равно? — Пойдем, тут совсем близко, буквально за углом. 

И увлекая новую знакомую за собой, Канарейка пошла вдоль тротуара. О недавнем происшествии не напоминало ничего, кроме облика Евы. Никто не выглядывал из окон и не дымил на крохотном балкончике. Всем было плевать на крики с улицы.

— И как такая девушка как ты попала в такое место как это? Случайно вылезла не на той станции метро? — поинтересовалась Дина. Не то, чтобы она хотела навязываться или лезть не в свое дело, но о чем-то же разговаривать нужно было.

Свернув по асфальтированной дорожке, а затем пройдя еще около пятидесяти метров, она остановилась у замызганной стеклянной двери с незамысловатой надписью “Химчистка” на входе.

— Привет, Джерри! — едва перешагнув порог, поздоровалась Дина. — Сможешь спасти вот это?

Взглядом она указала на плащ Евы. Тучный мужчина, который встретил Канарейку как старую приятельницу, задумчиво осмотрел фронт работы.

— Без проблем, через полчаса забирай.

— Отлично! Мы будем напротив. И только попробуй испортить, три шкуры спущу и заставлю возместить моральный ущерб, усек? — шутливо проговорила она, ткнув указательным пальцем в здоровяка. Знала, что если Джерри сказал, что всё будет нормально, то так оно и случится.

Хоть что-то хорошее произошло за сегодня. И пусть лично для себя Дина все же по-прежнему видела мало плюсов, так хоть любимая вещь новой знакомой будет спасена.

— Видишь, всё не так плохо, — подмигнула она Еве. — А теперь за кофе.

Ева показалась Дине милой, пусть и умела быть угрожающей, если вспомнить недавнее происшествие со сбившим её с ног воришкой. В таких местах как старая часть Готэма по-другому просто нельзя: не умеешь за себя постоять — не выживешь. А еще у нее была мечта, и когда девушка говорила об этом, то в глазах её загорались искры. Наверняка, если попросить рассказать подробнее, она бы долго и увлеченно делилась бы всем тем, что переполняло сердце и будоражило душу. Но, скорее всего, не с Диной. Кто она такая, чтобы делиться с ней сокровенным? На месте Вагнер Канарейка бы точно не стала, например.

— Я тоже здесь неподалеку обитаю, — ответила Дина, приветливо улыбнувшись, обнаружив в новой знакомой еще и соседку. — Хотя вроде как ненадолго, работа вынуждает перебраться в другой город. И может быть мне удастся начать новую жизнь.

На последней фразе Канарейка дернула бровями и растянула губы в гримасе сомнения. В прошлом она уже пыталась “начать заново”, и к чему это привело? Только нарвалась на проблемы, с которыми теперь не могла справиться и тем самым подписалась невесть на что. Мысли о переезде отзывались глухим гулом внутри, Дине не нравилась неопределенность, связанная с новым статусом и новыми обязанностями. Однако она пыталась найти хорошее: место явно более благополучное, климат получше, да и вездесущих психов из Аркхэма не будешь опасаться на каждом шагу.

— Всё еще впереди, — попыталась ободрить Дина. Новая знакомая была явно намного моложе Канарейки и излучала очарование юности, которой подвластно свернуть горы. Достаточно иметь силу характера и суметь поймать удачу за хвост — так и случилось с ней самой, когда несколько лет назад из захудалого бара, где пела по выходным, Дина попала в состав группы, чья слава прогремела во время первого же тура по стране. Но вспоминать былые подвиги, а тем более давать наставления она, конечно же, не станет — фу так делать.

В захудалых районах, где, казалось бы, ничего хорошего днем с огнем не сыщешь, иной раз совершенно случайно удавалось набрести на не примечательное с виду место, где и обстановка так себе, и персонал в неопрятных застиранных фартуках курил во время перерыва не уходя далеко от входа. Оказавшись в таком заведении, будто попадаешь в прошлое, где с потолка светят обычные желтые лампочки, а красные кожаные диваны не менялись много лет; где царит атмосфера чего-то уютного и забытого, как вчерашний сон, а посетителей совсем мало, но тех немногих хозяин знает по именам. Именно в таких местах пахнет кофе, стоило переступить порог, а еда казалась самой вкусной, какую только доводилось пробовать. Именно в такое местечко повела Дина Еву. Благо, находилось оно буквально через дорогу, и, если занять столик у окна, можно было спокойно наблюдать за входом в химчистку.

— В таком случае, придется сегодня обойтись без кровопролития, — с самым страдальческим видом, на какой только была способна, расстроенно проговорила Канарейка. А спустя секунду улыбнулась и подмигнула девушке. — Торжественно клянусь положить голову на плаху, если напою тебя плохим кофе.

В кофейне было немноголюдно. Человек за прилавком здоровался с каждым вошедшим и предлагал попробовать стряпню.

— От пончика с глазурью, пожалуй, не откажусь, — уж больно аппетитно они выглядели. А еще Дина не была брюзгой, так что громко жужжащая муха, носящаяся по помещению, её не особо напрягала — отмахнулась от насекомого и ладно.

Выбрав столик поудобнее, Канарейка достала из кармана телефон и положила перед собой. Нужно же знать, когда придет время забирать плащ Евы во всей ослепительной его красоте и в чистом виде. А пока можно было занять себя ненавязчивым разговором о всяком.

— Откуда ты приехала, если не секрет? — наверное, этот вопрос пришел бы на ум каждому, кто видел девушку и кто слышал её речь с едва уловимым акцентом, который Дине показался очаровательным. Была ли она иностранкой или родилась в каким-нибудь отдаленном штате, где был своя особая манера произношения — трудно сказать. Канарейка всю жизнь прожила в Готэме и, если не считать гастролей пять лет тому назад, никуда надолго не выезжала.