Сообщение едва умещалось внутри пузатого телефона уходящей под восьмибитный марш кнопочной эпохи:

Неравнодушный к судьбе каждого ублюдка Джерри заваливал коллег различными подробностями по ходу следствия настоящих дел, ревностно переживая судьбы виновных. В этот раз он разжёвывал дело Дженнингса — владельца парка аттракционов, в котором, как оказалось, проводились психиатрические опыты над посетителями. По шкале мудачества Джерри только за детей Томас Дженнингс схватил сразу десять «электрических стульев» из десяти возможных. И теперь, когда мерзавца отпустили на волю под мнимым поводом отсутствия необходимых доказательств, тем более что задержание было проведено не органами правопорядка, а местным героем Централ-сити — Флешом, Джерри взорвался. Горение его периодически поддерживалось периодическим нажатием ОТПРАВИТЬ. Все коллеги должны были знать о тотальной справедливости, чтобы что-нибудь сделать, например, ответить Джерри: «ВОТ ЖЕ ГАДСТВО».
Барри не отвечал. Захватив обеими руками букетные пакеты полные еды в бумажной обёртке, он с трудом дотягивался до кнопок блокировки экрана. Пальцы почти сомкнулись на панели, когда один из пакетов лопнул, разбрасывая осадки в виде кабачков, пасты, салата, булочек, сосисок для хот догов, шоколадных батончиков. Съедобный рай на асфальте по ту сторону дырявого пакета, почти идеальный натюрморт вольного художника — особенно, когда тот проголодается.
Зрачки проходящего мимо мальчишки увеличились до бильярдных шаров, как будто бы это помогло бы вобрать им в себя всё отражение:
— Мама, смотри, сколько «Несквиков»! — Дёргал он свою маму за руку, тыча вниз. Вдруг по какой-нибудь причине мама бы и не заметила как буквально прокладывали новый торговый путь в Централ-сити.
В отличие от своего сына, женщина почувствовала не восторг, а как внутри всё сжалось от сожаления. Точно так же она реагировала на плохие сериалы, в которых её любимые героини начинали говорить не впопад:
— Счастливый день? — Она и сама проговорила это бегло, неясно, как её персонажи с телевизора. — У меня есть запасной пакет, если хотите. — Прохожая немного растегнула сумку, показав шебаршащую начинку из полиэтилена.
— Благодарю Вас, спасибо. — Принял предложение Аллен. — Меняю на «Несквик»! — Ушлая интонация оказалась легко воспринятой родительницей и её ребёнком, который всё-таки втянул в себя одну из шоколадок, хотя и не глазами.
Внутри тупикового переулка они стали складывать продукты обратно вместе. Три едва ли значительные точки в пестрящем, ярком миксе Централ Сити. Полный разнообразных, ненатуральных цветов крупный город, выросший на солнечном свете рекламы. Сдерживающие переулок стены были такими же разукрашенными, однако сообщение было свежим: «Так знай же, что если бы ты был в хороших отношениях со Временем, от оно бы сделало для тебя всё, что ты пожелаешь, Флеш. Жду в Ривертауне». Это не первая изувеченная цитата Льюиса Кэрролла, которую видел Барри. Граффити стали появляться недавно, в каждом было английское безумие, название города и личное приглашение. В парке Лейна: «Если хочешь, я подарю тебе в Ривертауне всё понятное и всё непонятное, написанное мною сегодня, Алый Бегун». Перед площадью Диккенса: «Злодеи, надо сказать, частенько давали себе очень умные советы, но очень редко следовали им, а ты, Флеш? Ответь в Ривертауне». Это первая написанная баллончиком фраза, которая задела.
Грубо переведённая мудрость старого писателя стала его самой неприятной догмой. А тот, кто напомнил её словно был посвящённым стервятником. Но всё это, конечно, просто совпадение, Кэрролла как библию можно трактовать вдоль и поперёк. Особенно когда невозможно вернуться во времени и спасти дорогого тебе человека.
— Всё зарисуют своими кар-тин-ка-ми. — Проследила за взглядом мужчины мать мальчика. Видимо, блондин сильно изменился в лице, или она просто захотела заполнить образовавшуюся пустоту с цветным шумом города.
— Вы не знаете, кто это делает? — Вспомнил о пакетах Барри.
— Если бы я знала, давно бы сообщила в полицию.

Инцидент уже растворялся в кратковременных нейронных связах, но анонимное обращение на стене никак не выходило из головы, прочно закрепившись в подкорке. Разглаживая ногтем фантик с чёрным кроликом, Барри думал, что граффити один из немногих способов связаться со стремящемуся к сохранению своей личности супергероем. Данное приглашение давно стало навязчивым, необычно для простой шутки. Отсутствие конкретики чуждо фанатским объединениям. Так что стоит смотаться туда и проверить?
«Так знай же, что если бы ты был в хороших отношениях со Временем, от оно бы сделало для тебя всё, что ты пожелаешь».
Барри открыл ноутбук, подставив белесому свету своё покрытое вечерней темнотой лицо. Бегло вбив последнюю информацию по Ривертауну, он впился взглядом в пиксельные строчки.
Город считался умирающим со времён развития Шестьдесят Шесть — с тех пор численность популярного мегаполиса на берегу Миссури стремительно падала. Штаты заменили этот городской орган другими, проведя к ним другую автомобильную артерию. По переписи 2014 года за чертой Ривертауна осталось не более тысячи людей.
— Шесть лет назад. — Откинулся на спинку кресла Барри, нагревая спиной холодную подушку.
Внутренний голос проигнорировал это замечание. Он уже запланировал пробежку на утро. Можно будет даже не предупреждать Айрис (как и всегда находилась причина не сообщать), всё займёт немного времени.

Вся окраина Ривертауна была под сносом: от каменных скелетов остался только смятый фундамент с уродливо торчащими балками. Но вдоль проглядывающего хребта былого мегаполиса уютно приткнулись друг к другу маленькие, одинаковые домики с ухоженными крышами. Такие были до невозможного популярные в шестидесятые, когда противоураганные конструкции продвигались всеми возможностями маркетинга.
Маленькие дорожки, сквозь которые проходила идеально ровная разметка, обрамлялись бордюрами из зелени. Иногда по ним ходили люди: неспеша, размеренно, наслаждаясь доступным им одним мигом. В отличие от разномастного Централ Сити местным были свойственны одинаковые привычки в одежде и стиле, как высокие причёски и завязанные до рёбер, приталенные пояса.
Городок не был похож на умирающий, скорее на застывший, а Флеш был его инородным телом, на которое оборачивались редкие прохожие (те самые с переписи шесть лет назад), чтобы жеманно приподнять брови или ещё более театрально охнуть.
— Молодой человек, насколько же вы хотите на Хэллоуин! — Рассмеялась идущая напротив старушка с завитыми седыми волосами. В тонкие пряди она воткнула приторно розовый обруч. — Или вы из ЭТИХ? —  Пошлым смешком она прикрылась и пошла дальше, только чтобы не слышать ответ, который развоплотит её ожидания.
Ну не красную ковровую дорожку и указатель ФЛЕШ СЮДА ПОД ОЧЕРЕДНУЮ ЦИТАТКУ АЛИСЫ он всё-таки ожидал. Впрочем, ехидные пожилые леди туда тоже не входили.
В местном баре должны разносить какие-нибудь слухи.

Далёкий от быта всего остального мира Ривертаун не оправдал смешанных ожиданий Аллена: было ли тому виной, что спрятался за миражом кудесник, который так зазывал его через броские приглашения на стенах; или что все жители Ривертауна едва ли сильно отличались от персонажей Льюиса Кэррола, на которых ссылался невидимый плагиатор. Но даже в такой реальности бар оставался социальным эпицентром, накапливающим и импульсивно выбрасывающем слухи.
Барри не спрашивал себя, почему он решил переодеться, ведь это место обращалось именно к Флэшу, а не мистеру Аллену. В бар вошёл самый обыкновенный криминалист с гложущим чувством голода в животе.
Джек слыл хорошим человеком, но отвратительным барменом или поваром, поэтому, когда волосатые руки взбалтывали коктейльную бутылку, Барри старался думать о том, что мороженое сливками и шоколадом испортить невозможно.
— Так значит, теперь ты тут с концами? — Джек сильно ударил стаканом о дерево, но сладкая шапка не расплескалась на стойку. Законы физики всегда проигрывали барам.
Бармен был его сверстником, и каждое лето играл на спортивной площадке при доме Джея Гаррика с его родственниками.
— Посмотрим, как получится. — Кивнул Барри, приметив, что Джек до сих пор собирает свои пушистые волосы в хвост канцелярской резинкой. — Я запомнил Ривертаун совсем другим. — Образы памяти выстраивались в его голове заново: от туда же зарождалось убеждение, что думать необходимо мед-лен-но.
— Познакомишься с народом быстро, тем более, сейчас лотерея. Я тебя запишу. — Потянулся куда-то в сторону бармен.
— Джек, погоди… — Хотел было его предупредить Барри, наложенное поверх родного прошлого виденье добралось до невыразимо важной точки.
— Не вечно же ты будешь хвататься за то, что потерял? — Отрезал Джек. — Думай о том, что приобрёл.
Противоположные ответы разом столкнулись в его голове, но не сказал вслух Аллен ничего, только заткнул рот горстью конфет, которых всё равно не хватало, чтобы насытиться. Несколько скрюченных фантиков начали застройку бумажного колодца возле источника коктейля из мороженого. Сверкающие бумажки растягивали его и без того натужно длительные рассуждения, мысли заворачивались в обёртку вместо конфеты.
— Я могу присесть? — Неожиданный вопрос почти заставил вздрогнуть. Это была молодая девушка с итальянским, едва различимым прикусом слов. Чёрные волосы напоминали гирлянду многочисленными отблесками от бесконечных светильников в старом баре. Свет был повсюду, но его всё равно не хватало.
— Я буду только рад вашей компании. — Повернулся к незнакомке мужчина, приглашая жестом и улыбкой. — Между прочим, вы подсели к лучшему игроку в викторины. Впрочем, можно просто Барри. — Заговорщически прошептал Бартоломью. — Моя бывшая жена безумно любила такого рода состязания. Выписывала наиболее понравившиеся вопросы, чтобы затем огорошить не к месту: «Один учёный писал об Этом и пришёл к выводу, что гиены Там были лишними, потому что они считаются гибридом лисы и волка. О чём он говорил?». — Скромная улыбка встала вместо знака препинания. В размытой памяти образ любимой был предельно ясен, не поблекла его хрупкость и красота, обрамлённая заколотыми тёмными прядями. — Что предпочитаете за игрой? — Кивнул на барную карту Барри, белые усы от мороженого ему совсем не шли.
— Дамы и господа, мы начинаем! — Ведущий стучал в бокал даже когда начал говорить, из-за чего перебивал собственный голос. От этого звука хотелось прищурься внутрь, и оттуда прикрыть уши.
Эта викторина отличалась от традиционной формы инородным вмешательством, а именно — конечным призом. Если раньше проводимые конкурсы были поддержаны исключительно инициативной местных и вознаграждались только собственной радостью в нарисованной медали, то теперь кушем стал реальный призовой фонд. Поведение окружающих это изменило не сильно: они вели всё такие же разговоры под причудливыми шляпами и причёсками ушедшей эпохи. Вежливые кивки, искренние улыбки. Пьяное счастье под сливочным пивом и беззубым азартом, от которого захватывает только живот — туалет был часто занят.
Хелена и Барри вырвались вперёд достаточно быстро. Им везло с категориями, каждый раз они касались профессии одного из них, или какого-то фрагмента прошлого, так удачно, вписавшегося в эту авантюру. На главной доске Кларисса затёрла имена выбывших и осталось всего четыре команды — Хелену и Барри от первого места (Лирой и Нина) отделяло всего несколько баллов.
— Я бы на вашем месте уже думал, что собираюсь со всем этим делать! — Подмигнул паре мужчина из зала, уверенный в победе молодых.
Над именами значилась нарисованная мелом крупная сумма.
— На гору бегом, с горы кувырком. — Тем временем заканчивает условия загадки ассистентка ведущего. Это была её вторая персональная читка для Нины и Лироя. В случае, если они не справятся, ход отдавался в распоряжение других игроков.
— Ну же, это же просто заяц. — Шёпотом подбадривал противников Аллен, хотя едва ли они могли его слышать.
Заяц был как-то связан и с Хеленой. Сколько времени? Никто не опаздывает? Или ты просто хотела заказать тушёного кролика?

Отредактировано Barry Allen (02.11.2021 06:53:26)