Светало.
Долгая ноябрьская ночь неохотно отступала, передавая права промозглому воскресному утру, лениво разгонявшему густые сумерки на длинные тени, из которых они появились на самом закате. Поднявшийся было перед самым рассветом туман туман постепенно рассеивался. Готэм лениво просыпался. В центре яркие огни неоновой рекламы и ещё не погасших уличных фонарей окончательно разогнали последние ночные тени, так и не дав привыкшим к бешеному ритму жизни горожанам вспомнить, что им вообще надо было ложиться спать. На окраинах же сумерки всё ещё не желали сдавать позиции, скрадывая неприглядный быт городских трущоб. Редкие уличные фонари едва справлялись со своей задачей, а тусклый свет окон домов и вовсе скорее подчёркивал утренний осенний мрак.
По ещё тёмным улицам, словно в вечной гонке уже мчались пёстрые автомобили. Разбавляли их поток любители любители более эффектного или, наоборот, практичного транспорта – чинно ехали на сверкающих хромом чопперах и блестящих пластиком нейкедах мотоциклисты, мелькали между машинами яркие скутеры. Хватало и велосипедистов, то и дело так и норовивших выскочить с отведённых им дорожек на тротуар или проезжую часть, за что на них сердито гудели клаксонами автомобилисты. В пёстром дорожном потоке просто невозможно было не заметить массивный золотисто-фиолетовый мотоцикл, бока обтекателя которого украшали не только надписи «Blitzkrieg», но и бело-красная светодиодная подсветка. Стилизованные под пропеллер бело-голубые эмблемы на боках бензобака не оставляли сомнений в происхождении этого, словно вышедшего из старой бульварной фантастики, спортбайка. Он уверенно двигался среди автомобилей, то и дело в нарушение всех правил проскакивая между ними. Массивный, хотя и не слишком широкий пластиковый обтекатель делал мотоцикл асимметричным на вид, заметно увеличивая перед. Усиливала этот эффект и посадка водителя в спортивной манере с ощутимым наклоном вперёд и выносом подножек назад, а восседавшая на мотоцикле высокая светловолосая девушка ещё и то и дело пригибалась к баку. Для мотоциклистки она выглядела откровенно нелепо – плотный бежевый плащ то и дело распахивался и задирался в поворотах, открывая больше похожее на наряд немецкой официантки золотисто-фиолетовое платье без рукавов, дополненное высокими фиолетовыми перчатками с золотистыми дисками на ладонях, которые куда лучше подошли бы к вечернему платью, и фиолетовыми ботфортами на высоких каблуках, которые так и норовили запутаться в подножках, не позволив вовремя нажать на тормоз или переключить передачу, однако странная девица определённо чувствовала себя на железном коне уверенно. Она лихо клала его на бок в крутых поворотах, не обращая внимания на то, что её золотистые косы так и норовят хлестнуть по асфальту. Проскочив очередной перекрёсток на красный, она резко свернула с дороги и тут же ударила по тормозам. Мотоцикл послушно замер. С характерным щелчком выдвинулась подножка, и блондинка спешилась. Она сняла массивные мотоочки, плотнее запахнула плащ, и зашагала вперёд.
Она обошла вокруг здания, за которым оставила мотоцикл, и остановилась перед дверью цветочного салона, из-за которой доносился раздражённый женский голос. Блондинка прислушалась. Собеседника невидимой дамы слышно не было. Воровато посмотрев по сторонам, девушка довольно улыбнулась, резко повернула дверную ручку и уверенно перешагнула порог. Хрустальный звон колокольчика заставил её усмехнуться. Ей нравились такие приветы из далёкого прошлого, казалось бы, давно и безнадёжно вышедшие из моды, но всё никак не спешившие окончательно выйти из обихода. В нос ей ударил густой цветочный запах. Она попыталась было задержать дыхание, но почти сразу же оглушительно чихнула, а потом ещё раз. Наконец, кое-как совладав с собой, блондинка, ослепительно улыбаясь, зашагала к прилавку, положив руки в карманы плаща.
– Доброе утро! – задорно проворковала она. – Скажите, у вас можно заказать миллион алых роз? – поравнявшись с прилавком, блондинка молниеносным движением выхватила газовый баллончик и, глубоко вдохнув, тут же выплеснула его содержимое в лицо миловидной темноволосой женщине, которая была старше её лет на десять, но не растеряла привлекательности, а потому идеально подходила для планов преступницы. Не дожидаясь, пока облако усыпляющего газа доползёт до неё, голубоглазая девица опрометью выскочила из салона, чтобы вновь прочихавшись, поспешно натянуть газовую маску и вернуться внутрь.
Минут через двадцать, когда холодный осенний ветер прогнал и сонный газ, и сладкий, но удушливый цветочный аромат, блондинка, сбросившая плащ и оставшаяся лишь в предельно откровенном золотисто-фиолетовом костюме, сняла противогаз, надела кожаную фиолетовую полумаску и закрыла окна. Она довольно кивнула и включила синхронизированную с телефоном экшн-камеру. На экране смартфона возникло изображение привязанной к стулу женщины с заклеенным изолентой ртом. Убедившись, что трансляция по зашифрованному каналу началась, злодейка, ослепительно улыбаясь, вошла в кадр.
– Эта милая женщина сегодня умрёт! – громко объявила она, глядя в объектив камеры. – И никто не сможет это предотвратить. Она ни в чём не виновата. Просто оказалась не в то время не в том месте. На её месте мог быть любой из вас, дорогие зрители, – блондинка обошла стул и потянула заложницу за волосы, давая камере хороший план её миловидного лица. – Уверена, вы уже узнали меня, – вновь заговорила она, выходя на первый план. – Тех же, кто смотрит моё Величайшее Шоу на Земле, впервые, прошу позволить мне вам представиться! Я – Блицкриг! Самая Плохая Злодейка во всём Готэме! И сегодня я убью эту ни в чём неповинную женщину в прямом эфире! А все вы сможете только сидеть и смотреть!
Она говорила, а из-за неплотно закрытого окна слышались записи объявления остановки в проходивших мимо автобусах. Внимательный слушатель сумел бы их разобрать, но Блицкриг была слишком поглощена своей речью.

Увлёкшись самолюбованием, Блицкриг не сразу заметила, что её пленница начала подавать признаки жизни. Да и не слишком-то её это волновало. Если бы незнакомка не очнулась, злодейка привела бы её в чувства непосредственно перед кульминацией своего шоу. Сейчас её куда больше интересовало, сколько она соберёт просмотров, а потому куда чаще поглядывала на неуклонно, но слишком уж медленно увеличивающиеся цифры под названием своего канала. Главной проблемой было то, что сценарий шоу не предполагал каких-либо особых изысков – гвоздём программы была смерть случайно выбранной горожанки, вот только убей она её сразу, и трансляцию пришлось бы заканчивать, а тогда с мечтами о высоких рейтингах можно было прощаться. Но и какой-либо протестной или политической программы, чтобы заполнить время до показательной казни, у Блицкриг тоже не было. Оставалось только импровизировать.
– Итак, мои дорогие поклонники, давайте поиграем! – ослепительно улыбнулась злодейка. – Сейчас я запущу голосование! Жизнь, в моём лице, даёт вам уникальный шанс стать настоящими соучастниками преступления! Разве не об этом все вы мечтали втайне даже от самих себя? Просто подумайте – именно ваше решение непосредственно убьёт эту несчастную женщину, и никто из вас не понесёт за это никакого наказания! Голосование анонимное! Никто и никогда не сможет узнать, кто вошёл в то большинство голосов, которое вынесло смертный приговор! Никакого риска и самое настоящее убийство! Вы выбираете, я – делаю! – она отошла в сторону, чтобы на экране вновь оказалась лишь привязанная к стулу женщина. – Итак, у нас есть мои суперперчатки, выстрел которых превратит эту бедняжку в барбекю, садовые ножницы, которыми так удобно перерезать шеи, самый обычный кухонный нож, которым можно и перерезать глотку, и ударить в самое сердце, верёвка, из которой можно сделать отличную удавку, и мои нежные девичьи руки, которыми тоже можно задушить! – её изящные, гибкие пальцы забегали по виртуальной клавиатуре на дисплее планшета. – Я даю вам пятнадцать минут, чтобы выбрать, чем именно будет прервана жизнь этой красотки! – блондинка послала в объектив камеры воздушный поцелуй. – Время пошло! – она развернулась спиной к камере, пританцовывая и соблазнительно виляя бёдрами, так и норовившими выглянуть из-под экстремально короткой юбки.
Только теперь Блицкриг заметила, что её пленница, всё же, пришла в себя. Её рубиновые губы растянулись в широкой улыбке, и она, покачивая бёдрами, подошла к стулу. По выражению лица заложницы нетрудно было догадаться, что от шока она не узнаёт подсобку собственного магазина, всё содержимое которой злодейка, не мудрствуя лукаво, вышвырнула в торговый зал, предварительно заперев входную дверь и повесив табличку «Закрыто». Перетащить женщину, с которой они были примерно в одной весовой категории, куда-нибудь подальше у неё просто не хватило бы сил, и потому Блицкриг решила рискнуть, тем более, что давать жертве слово в её планы не входило. Она задумчиво посмотрела на корчившуюся в путах незнакомку. Если та и в самом деле не догадалась, что её никуда не увозили, то можно было не опасаться, что она попытается сказать полиции хоть что-нибудь опасное, а вот мольбы о пощаде, обвинения или угрозы вполне могли дополнительно поднять рейтинги кровавого шоу.
– Смотрите! Она очнулась! – громко объявила Блицкриг. – Уверена, нашей будущей жертве есть, что нам сказать! Может быть, она сама хочет выбрать, чем именно будет прервана её жизнь! – она наклонилась к лицу женщины. – Итак, как я уже сказала, ты можешь принять смерть от моих перчаток, садовых ножниц, кухонного ножа, верёвки или моих хрупких ручек! – блондинка заливисто рассмеялась. – Что ты выберешь! – она грубым рывком сорвала с губ заложницы изоленту и поднесла к её рту стакан воды. – Освежись и подумай! Это последний важный выбор в твоей жизни! – она повернулась лицом к камере, лучезарно улыбаясь. – Улыбнись нашим зрителям! Сейчас они принимают то же решение, что и ты! Посмотрим, насколько твой выбор совпадёт с мнением большинства!

Блицкриг ожидала какого-нибудь подвоха, но когда её пленница сперва принялась материться, как портовая девка, а потом, всё-таки, решила поздороваться с кровожадной аудиторией, расслабилась, довольно наблюдая за приростом количества зрителей. Всё шло точно по плану. Стоило дать жертве ещё немного повыступать, а потом поставить красивую, яркую точку сразу и в её жизни и в сегодняшнем выпуске Величайшего Шоу на Земле. В голосовании, как она и ожидала, с большим отрывом лидировали её убийственные перчатки, а потому злодейка решила выждать ещё несколько минут, чтобы решение большинства не показалось слишком предсказуемым.
Но именно в тот самый момент, когда количество зрителей достигло заветной шестизначной цифры, шоу внезапно пошло не так. Совсем не так. И начавший раздражающе названивать где-то на заднем плане мобильный телефон оказался всего лишь предвестником грядущих проблем. Внезапно обречённая на смерть занялась рекламой своего готовившегося с минуты на минуту осиротеть магазинчика. Обалдевшая от такой наглости, Блицкриг далеко не сразу сообразила, что ушлая заложница улучила момент, чтобы выкрикнуть ещё и адрес, а потому, хоть и потянулась было за скотчем, но почти сразу же махнула рукой. Момент был упущен. Блицкриг оставалось лишь попытаться сделать хорошую мину при плохой игре, убив заложницу за оставшиеся несколько минут максимально эффектно, оставив себе хоть немного времени на отступление. И она широко улыбнулась.
– Умно! – злодейка потрепала заложницу по плечу. – Жаль только, это тебя не спасёт! Мои зрители уже вынесли вердикт! – она пафосно вскинула руки к потолку подсобки. – Им хочется увидеть в действии мои чудесные перчатки! – под бледной кожей изящных рук блондинки зашевелились бугорки крепких мышц. Золотистые диски на фиолетовой коже вечерних перчаток засветились, аккумулируя энергию, а несколько секунд спустя из них вырвались не предвещавшие ничего хорошего язычки пламени. Блицкриг нарочито медленно развернулась вокруг своей оси так, чтобы камера могла снять её со всех возможных ракурсов, и протянула пылающие жаром ладони к ушам заложницы. – Твои самые дешёвые в Готэме цветы украсят твою самую скромную могилу! – провозгласила она.
Внезапно откуда-то с улицы послышался рёв полицейской сирены. Всего минут десять назад Блицкриг даже не повернула бы на него голову, но собственный арест в прямом эфире своего же шоу никак не входил в её планы, и потому занервничавшая злодейка предпочла всё-таки прерваться, чтобы выскочить из подсобки и выглянуть в окно. Сверкающая мигалками патрульная машина и в самом деле остановилась напротив злополучного магазинчика. Блондинка грязно выругалась на родном немецком. Всё пошло совершенно не по сценарию. Понятия не имея, сколько патрульных машин на самом деле примчалось по тревоге, запаниковавшая преступница сразу же решила, что уже окружена, а это означало одно – до оставленного в соседнем переулке мотоцикла ей уже не добраться. Нужно было срочно импровизировать. Прикусив нижнюю губу, Блицкриг вернулась в подсобку.
– Похоже, нам помешали! – воскликнула она и, вдруг, разрядила одну из перчаток прямо в камеру. Взрывная вспышка сбила её с треноги, и на пол упала бесформенное дымящееся месиво из пластика, металла и стекла. – Раз ты испортила мне шоу, тебе и вытаскивать меня отсюда! – недвусмысленным тоном произнесла злодейка и разрядила вторую перчатку в стул, на котором сидела заложница. Жар от вспышки едва не опалил одежду Тиары. Стулу повезло куда меньше, и лишившаяся опоры женщина рухнула на пол. Блицкриг грубо подняла её на ноги, помогая выпутаться из бесполезных теперь пут. – Пошли к твоей машине! И чтобы никаких фортелей! – она поднесла к лицу Уны ладонь и чуть напрягла пальцы. Из золотистых дисков на их подушечках вырвались язычки пламени.

Блицкриг медленно приоткрыла дверь запасного выхода и грубо вытолкала заложницу на крыльцо, осторожно выглядывая из-за её спины. Она ожидала увидеть, как минимум, отряд спецназа с ростовыми щитами и автоматами, а потому мысленно уже проговаривала полную пафосных угроз речь, в которой самовосхваление должно было занять едва ли не больше места, нежели непосредственно требования организовать ей «зелёный коридор» куда-нибудь до городских трущоб, где она уж точно сумела бы скрыться от погони. Однако переулок, в котором оказались злодейка и заложница, был пуст. Из груди Блицкриг вырвался полный разочарования вздох. Она даже чуть было не позвала полицейских во всё горло, чтобы убедиться в том, что они вообще приехали, но вовремя опомнилась. Хоть ей и было бесконечно обидно терпеть такое неуважение со стороны стражей порядка, за решётку она, отнюдь, не спешила, а потому стоило воспользоваться ситуацией. И Блицкриг грубо подтолкнула Уну, жестом приказывая идти вперёд.
Если бы она лучше подумала, то сперва надела бы плащ, в котором пришла в цветочный магазинчик – полицейские, сколько бы их ни было, явно высматривали сейчас ярко разряженную суперзлодейку, а не ничем непримечательную, кроме смазливой мордашки блондинку в неброском пальто. Но злодейка, как и всегда, слишком спешила, а потому и думать забыла об элементарной маскировке, и теперь её золотисто-фиолетовый дирндль грозил спровоцировать любого полицейского не хуже, чем красная тряпка – быка. Да и погода не располагала сверкать голыми плечами и бёдрами. Блицкриг невольно обняла себя за плечи и, нервно озираясь, шла следом за заложницей, каждую секунду ожидая окрика искажённым полицейским мегафоном голосом, однако, их короткий путь до парковки прошёл без приключений. Блондинка уже вздохнула было с облегчением, как вдруг заложница подала голос. Голубые глаза злодейки прыгнули на массивную фигуру полицейского, и всё внутри неё оборвалось. Она по-прежнему была уверена, что он был не один, а потому испугалась, что на шум борьбы сбегутся и его коллеги. Её рука легла на шиворот Уне, заставляя её пригнуться к самому асфальту. Прячась за машинами, они на цыпочках пошли вперёд. Блицкриг облизнула пересохшие губы. Главной проблемой теперь становилось даже не то, что она не подумала одеться менее броско, а то, что она не умела водить машину. Овладев искусством управлять мотоциклом, блондинка посчитала, что этого ей будет вполне достаточно. Но сейчас, прячась за массивным пикапом, она могла лишь кусать собственные локти, задаваясь вопросом, почему именно этим утром на ней не остановилось ни одного байкера.
Откуда-то издали послышался рёв приближающихся полицейских сирен. Помрачневшее было лицо Блицкриг вновь озарила торжествующая улыбка. Теперь она была уверена, что полицейских к злополучному магазинчику приехало, от силы, два. А это означало, что у неё, всё же, ещё есть шансы на побег. Ледяные глаза девушки пробежались по асфальту вокруг. Под пикапом мирно лежала помятая консервная банка. Рубиновые губы злодейки растянулись в коварной улыбке. Она подхватила банку и, что было сил, запустила её в машину на противоположном конце парковки. Тишину разорвал стук железа по железу, почти сразу же потонувший в отчаянном рёве автосигнализации. Несколько машин по соседству отозвались на вой товарки, а за ними стали реагировать и другие, противоугонные датчики которых оказались слишком чувствительны. Блицкриг схватила Уну за широт и, по-прежнему не позволяя выпрямиться, потащила вперёд.
Полицейский оглянулся по сторонам и, так никого и не заметив, быстро зашагал на шум. Стоило ему пройти мимо машины, до которой успели добраться девушки, и злодейка тут же устремилась к автомобилю заложницы, подталкивая её перед собой. За дикой какофонией автомобильных сигнализаций их шаги были едва различимы. Внезапно на парковку вбежало несколько человек, сжимавших в руках ключи. Они растерянно озирались, отчаянно щёлкая по кнопкам на массивных брелоках. Из яростного хора тревожных сирен выключились сразу несколько машин. Неожиданно ярко-красная «Ламборгини Дьябло», за которой Блицкриг заставила спрятаться заложницу, моргнула фарами и щёлкнула замками. Полная молодая женщина в тёмно-синем деловом костюме вздохнула с облегчением и хотела было снова активировать сигнализацию, как перед ней возникла Блицкриг.
– Обожаю доставку на дом! – широко улыбнулась она и выхватила у неё стаканчик кофе, к которому несчастная даже не успела притронуться. – Спасибо, – колено злодейки со всей силы врезалось ей в пах. Конечно, будь она мужчиной, эффект был бы куда мощнее, но и у женщин в интимной зоне хватает нервных окончаний, чтобы удар ниже пояса оказался достаточно болезненным. Не давая несчастной опомниться, Блицкриг рубанула её ребром ладони по горлу, окончательно дезориентируя, выхватила ключи и затолкала заложницу за руль. – Поведёшь, куда я скажу! – она грациозно проскользила по капоту и запрыгнула на пассажирское сидение спереди, всё ещё держа в руке кофе. – Трогаемся! – скомандовала она, снимая с него крышку.

Полицейский почувствовал неладное, когда сквозь рёв автомобильных сигнализаций послышался рёв спортивного мотора. Он обернулся, выхватывая пистолет, но не успел даже прицелиться – дорогущий спорткар, на который вряд ли хватило бы его зарплаты за все годы безупречной службы, рванул с места настолько резко, что оставалось только подивиться, как он не финишировал в кузове припаркованного напротив пикапа, снеся ему кабину. Блюститель закона только и успел, что неуклюже отскочить в сторону, чтобы не оказаться под колёсами «Ламборгини», оставившей на асфальте дымящиеся следы шин. Краем глаза он различил, что в салоне сидят две женщины, но стрелять даже вслед роскошному автомобилю было уже поздно. Он тяжело поднялся с холодного асфальта и положил ладонь на рацию.
– Уинстнон, это Сэм. В твою сторону мчится красная «Ламборгини Дьябло». Нутром чую, надо её тормознуть! – произнёс полицейский и, слушая ответ напарника, пробежался взглядом по парковке. Только теперь он разглядел распростёртую на асфальте толстуху в синем пиджаке, лежавшую подозрительно близко к тому месту, с которого так лихо сорвался злополучный спорткар. Чувство глубочайшего внутреннего удовлетворения не позволило ему сдержать довольного кивка. С машиной определённо что-то было не так. Вопрос был лишь в том, сумеет ли Уинстон на полицейском «Форде» перехватить её.
А в салоне стартовавшего с места, словно на ралли, «Ламборгини» в это самое время разносились отчаянные стенания Блицкриг, перемежавшиеся неожиданно грубыми ругательствами на причудливой смеси немецкого и английского. Надежды заложницы оправдались, и незадачливая злодейка, попытавшись сделать глоток ароматного кофе на ходу, и в самом деле опрокинула его себе в декольте. Не привыкшая молча терпеть боль, блондинка заметалась на пассажирском сидении, отчаянно визжа, топая ногами и размахивая руками. По её щекам заструились слёзы. Из золотистых дисков на перчатках начали вырываться не предвещавшие ничего хорошего язычки пламени. Стоило машине резко войти в поворот, выруливая с парковки, и не пристёгнутая злодейка, всё ещё стенающая от боли в ошпаренном теле, полетела на торпеду. Её рука угодила под ноги заложнице, которая как раз готовилась выжать педаль газа. Новая порция боли, теперь уже в прищемлённых пальцах, заставила Блицкриг заорать ещё громче и резко дёрнуться, пытаясь вырваться. Хитрый механизм преобразования мышечного напряжения в энергетические вспышки воспринял это усилие, как попытку разрядить накопленный заряд. В салоне «Ламборгини» резко запахло палёным. Послышался скрежет плавящегося металла. Заряд перчатки оказался неполным, а потому вспышка не прожгла пол машины  насквозь, и всё же её хватило, чтобы повредить механизм педали, от чего чувствительная автомобильная электроника решила, будто она выжата до упора. Автоматическая коробка передач радостно выставила максимальную передаточную скорость, и «Ламборгини Дьябло», оправдывая свою репутацию едва ли не самой быстрой машины в мире, лихо устремилась навстречу большой дороге.
Каким-то чудом не лишившаяся руки злодейка откинулась на спинку сидения, заливаясь слезами и нежно массируя отдавленные сломанной педалью пальцы. Она так и не поняла, что произошло, слишком занятая страданиями себя любимой. Бесформенное коричневатое пятно на золотистой ткани, под которым кожу нещадно жгло после ожога, отнюдь не прибавляло ей настроения. Блицкриг осторожно пошевелила прищемлёнными пальцами и вскрикнула. Сомневаться не приходилось ни в том, что они целы, ни в том, что под фиолетовой кожей перчаток сейчас наливается огромный синяк во всю ладонь. Злодейка наградила заложницу испепеляющим взглядом и в очередной раз всхлипнула. Если бы от этой бабы сейчас не зависели её жизнь и свобода, она не постеснялась бы расквитаться за пережитые боль и унижение, но из них двоих машину умела водить только Уна Тиара, а потому её необходимо было беречь. Блицкриг осторожно оттянула дирндль, насколько ей позволил плотно затянутый корсаж, и снова поморщилась от боли. Оставалось лишь надеяться, что дело обойдётся только покраснением кожи, а не появлением уродливых пузырей.
А навстречу взбесившемуся «Ламборгини» уже мчался, сверкая мигалками и ревя сиреной, чёрно-белый полицейский «Форд». Он почти успел выскочить наперерез спорткару, но в последний момент стало ясно, что ярко-красная машина минует подворотню на пару секунд раньше. Полицейский резко затормозил, выворачивая руль. Меньше всего ему хотелось отчитываться за повреждения, которые получил бы казённый автомобиль в результате тарана. Отчаянно визжа тормозами, «Форд» лишь чудом избежал столкновения, а когда он развернулся, чтобы пуститься в погоню, «Ламборгини» уже почти скрылся вдали.

Вопрос, далеко ли ехать, безнадёжно запоздал ещё до того, как Блицкриг, сама того не желая, замкнула акселератор. У неё, как и всегда, не было припасено никакого плана на случай провала. Её верный мотоцикл так и остался ждать её неподалёку от злополучного цветочного магазинчика, но и верхом на нём она бы сейчас неслась, куда глаза глядят, лишь бы подальше от вездесущей полиции. Вот только сидела она сейчас отнюдь не в седле мотоцикла, а в мягком кресле элитного итальянского суперкара и даже не за рулём, хотя и вряд ли вообще смогла бы им управлять. Когда она решала, что вопреки большинству сверстников станет учиться водить мотоцикл, а не машину, то вдохновлялась одновременно романтичным и брутальным образом байкеров-борцов с Системой в массовой культуре. Когда выбирала стезю суперзлодейки, то опиралась на то, какими стильными и крутыми изображаются в ней же зло и его представители. И если единственной проблемой, с которой она до сих пор сталкивалась из-за своего выбора транспортного средства стала незащищённость от плохой погоды, то на злодейском поприще она не добилась, ровным счётом, ничего, зато успела с лихвой хлебнуть едва ли не всех сопутствующих неприятностей, разве что, каким-то чудом, так ни разу и не попав в тюрьму. Вот и сейчас «самая худшая злодейка Готэма» ухитрилась одновременно стать заложницей едва ли всех своих амплуа, оказавшись запертой в едва управляемой машине с собственной несостоявшейся жертвой за рулём.
– Заткнись и за дорогой смотри, истеричка! – запоздало взвизгнула Блицкриг, воюя с ремнём безопасности. Интуиция подсказывала ей, что водитель поневоле явно не сама так разогналась, а потому она решила перестраховаться, хотя и догадывалась, что столкновение на такой скорости превратит суперкар в груду оплавленного металла, а их обеих – в перемешанный с костной мукой фарш. Ожог отдавался тупой болью едва ли не на каждое резкое движение, да и отдавленные педалью пальцы подчинялись плохо. Блицкриг хотелось плакать. – Нам нужно гонять по городу, а лучше – по трассе, пока в этой кастрюле не кончится бензин, – добавила она, пытаясь вслепую застегнуть ремень безопасности. – Чёрт! Куда тебя несёт?! – внезапно завизжала блондинка, выставляя перед собой руки и вжимаясь в спинку кресла.
Лишь чудом не влетев в угол здания напротив перекрёстка, «Ламборгини Дьябло» нырнул в подворотню и выскочил на тесную улочку, по счастью, почти пустую, вот только новенький, ещё сверкающий заводской краской цвета электрик «Бьюик» двигался точно навстречу суперкару. А возвышавшиеся вдоль дороги старомодные фонари заметно осложняли встречный разъезд по тротуарам. Немногочисленные пешеходы с удивлением оборачивались вслед роскошному автомобилю, почему-то мчавшемуся против движения по дороге, где оно было односторонним. За начавшим притормаживать и давить на клаксон «Бьюиком» возник минивэн «Форд», водитель которого ещё не успел разглядеть, что именно происходит впереди, а потому не спешил сбавлять скорость. Внезапно из переулка, в который впору было нырять незадачливым беглянкам, перекрывая проезд, показался серебристый «Plymouth Gran Fury». Оставалось лишь попытаться всё-таки как-то разъехаться со встречными автомобилями по тротуару. Блицкриг зажмурилась, глотая слёзы.
А над районом уже разносился рёв полицейских сирен. Хотя никто толком ещё не успел связать интернет-шоу печально известной Блицкриг с угоном «Ламборгини Дьябло», сам факт такового заставил дорожную полицию поспешно откликнуться на сигнал. Тем более, что по сообщению их коллег из патрульной службы, кто бы ни позарился на итальянский суперкар, он явно ценил не столько дорогие машины, сколько быструю езду, а потому мог представлять нешуточную опасность для других участников дорожного движения. И теперь в направление злосчастного цветочного магазинчика стягивались, сверкая мигалками и ревя сиренами, патрульные машины, а в штабе по регулированию уличного движения все глаза были прикованы к показаниям камер внешнего наблюдения. А в небе уже застрекотал лопастями одинокий вертолёт одного из городских телеканалов, на котором, за неимением других сенсаций, решили широко осветить «грандиозный угон».

Стоило заложнице высказать злодейке в лицо всё, что она о ней думает, и та вспыхнула, словно бенгальский огонь. Почти буквально – на золотистых дисках её взрывных перчаток заплясали не предвещавшие ничего хорошего язычки пламени, а миловидное личико исказила злобная гримаса. Не лети сейчас злополучная «Ламборгини» по встречной полосе, ежесекундно рискуя взрезаться в кого-нибудь лоб в лоб, после чего хоронить всех пришлось бы в закрытых гробах и хорошо ещё, если не в одном, и Тиаре бы не поздоровилось. Но даже такая тупая блондинка, как Ева Вагнер, понимала, что убивать водителя, который тебя везёт, ничуть не умнее, чем пилить сук, на котором сидишь.
– Это я-то дура?! Я?! Я – самая крутая, самая находчивая, самая знаменитая, самая плохая суперзлодейка Готэма! – визгливо заорала Блицкриг, рискуя случайно разрядить перчатки в торпеду, заклинив при этом руль. – А ты, значит, тут самая умная? Отлично! Давай, останови машину! Затормозишь в столб? В дерево? В стену? А? Не слышу! – блондинка хотела было всё-таки дать наглой цветочнице подзатыльник, но тут заметила на торпеде характерно поблескивающий окуляр. Она моргнула и пробежалась взглядом по салону автомобиля. Ещё одна камера, направленная на ветровое стекло, скрывалась за зеркалом заднего вида, другая, снимавшая происходящее за автомобилем, крепилась под крышей сразу за лампочкой. Едва заметные красные огоньки не оставляли сомнений в том, что камеры работают. Скорее всего, они включились в тот самый момент, когда завёлся мотор. Блицкриг поспешно уложила на торпеду планшет и ткнула пальцем в кнопку с изображением голубоватого символа блютуза, после чего принялась набирать на сенсорном экране какие-то команды, высунув кончик языка. Увлёкшись, она даже пропустила мимо ушей новую шпильку собственной заложницы. Внезапно блондинка довольно откинулась на спинку сидения, словно позабыв, где находится и во что вляпалась. – И вновь приветствую вас, мои верные фанаты! – с прежним энтузиазмом вдруг защебетала злодейка, поправляя камеру наблюдения за салоном так, чтобы фокус пришёлся на неё любимую. – Блицкриг снова с вами! Форс-мажор заставил меня сменить формат сегодняшнего шоу с убийства в прямом эфире на смертельные гонки, но я по-прежнему обещаю достойное зрелище! Оставайтесь со мной, и вы увидите, ради чего вообще стоит жить! – она послала в камеру воздушный поцелуй и, наконец, удосужилась посмотреть на дорогу.
А взглянуть было на что – впереди цепочкой выстроились сверкающие свежей краской суперкары, каждый из которых был едва ли не дороже стремительно приближавшегося к ним неуправляемого «Ламборгини». «Дьябло», яростно рыча мотором, мчался вперёд, словно вознамерившись пойти на таран. Послышались встревоженные голоса комментаторов, усиленные мегафонами. Новость о захвате хозяйки цветочного магазина в заложницы и угоне ещё не успела широко разойтись, а потому никто не подозревал, что стремительно приближавшаяся к линии старта машина – тот самый неуправляемый итальянский суперкар, который так лихо рассекал по улицам Готэма против всех правил дорожного движения. Над трассой уже зависли ещё три новостных вертолёта, специально поднятых в воздух, чтобы освещать главное спортивное событие последнего осеннего месяца.
– Ударим автопробегом по бездорожью и разгильдяйству! – провозгласила Блицкриг, настолько увлёкшись новым форматом шоу, что даже не заметила, что заложница назвала её настоящим именем. Было ли дело в том, что фиолетовая полумаска толком не скрывала лица Евы Вагнер, пару раз попадавшую на страницы газет, как самая скандальная танцовщица кабаре «Ноктюрн», где она выступала под настоящим именем, или её угораздило как-то ещё выдать свою личность, но теперь над нею нависла угроза разоблачения. Вот только Блицкриг была слишком занята своим незаконным шоу, чтобы обращать внимание на такие мелочи. – Мы – не просто какие-то там участницы, Уна! – гордо объявила блондинка. – Мы – победительницы! – она опустила стекло пассажирской двери и выпалила в воздух яркую вспышку.
В этот самый момент объявили старт. Лихой вопль Блицкриг потонул в рёве моторов. Изрыгая густые облака сизого дыма, дорогущие суперкары устремились вперёд. Суперзлодейка обернулась к заложнице.
– Чего уставилась? Вперёд! Мы не можем проиграть! Покажем им настоящие смертельные гонки! – она кровожадно улыбнулась и чуть напрягла пальцы, от чего золотистые диски на её перчатке недобро вспыхнули. – Вперёд! За кубком!

Жизнь – это неутомимая жажда насыщения, а мир – арена, где сталкиваются все те, кто, стремясь к насыщению, преследует друг друга, охотится друг за другом, поедает друг друга; арена, где льётся кровь, где царит жестокость, слепая случайность и хаос без начала и конца.
Сверкающие хромированными колёсными дисками и тонированными стёклами автомобили устремились вперёд, обгоняя ветер. Ревели прямоточные глушители, визжали на крутых поворотах тормоза, чадили чёрным дымом горящие от трения об асфальт покрышки, визжали от восторга зрители… В хаосе уличной гонки уже невозможно было понять, кто подавал заявку на участие, а кто влез в соревнования самовольно. Где-то далеко позади ревели полицейские сирены, но и они сейчас казались неизбежными спутниками подобных всегда не вполне законных состязаний, а потому уже не пугали, а только раззадоривали. Водители так и норовили подрезать друг друга, чтобы непросто вырваться вперёд, но и не позволить разогнаться конкурентам. «Ламборгини» самозваных гонщиц, пользуясь преимуществом уже развитой скорости, поначалу почти что вырвалась вперёд, но вскоре стало понятно, что конкуренты, чьи машины вполне могли потягаться с внезапными фаворитами гонок не только в скорости, но и в цене, так просто сдаваться не собираются.
– Дави на газ! Не тормози! Какого чёрта мы катимся медленнее трамвая?! – заверещала Блицкриг, лупя кулаками по торпеде, совсем забыв, что педаль газа в их автомобиле и так впаяна в пол. – Ничего! Ничего! Сейчас я покажу мастер-класс! Добавим этой гонке красок! – она высунулась из открытого окна, насколько ей позволил ремень безопасности. «Ламборгини» как раз поравнялась с пурпурным «Феррари». – Прибавь-ка газу, братан! – ухмыльнулась блондинка и разрядила перчатку в заднее колесо суперкара. Послышался похожий на выстрел громкий хлопок. Блицкриг обдало дорожной пылью. «Феррари» круто развернуло и опрокинуло. Ехавший за «Ламборгини» золотистый «Лексус» не успел отвернуть и на полной скорости врезался в перевернувшегося конкурента. Послышался скрежет сминающегося металла, и во все стороны посыпались куски пластика и осколки стёкол. Искорёженные остовы машин, стоимость которых равнялась многомесячной зарплате некоторых зрителей, подлетели высоко вверх, прежде чем с размаху врезаться в асфальт и уже монолитным комом закувыркаться назад, грозя зацепить ещё кого-нибудь.
Блицкриг оглушительно завизжала от искреннего восторга, выстреливая в воздух взрывные вспышки. На её лице читался совершенно безумный восторг. Если бы не ремень безопасности, она бы точно вывалилась из салона. Казалось, её вот-вот приложит об асфальт, но в последний момент безумная девица всё-таки сумела забраться обратно в салон «Ламборгини». А далеко позади уже гремели взрывы – ещё две машины всё же зацепили первых жертв «Величайшего Шоу на Земле», их развернуло и перевернуло, отбросив на пытавшихся объехать аварию аутсайдеров, которых, в свою очередь, подбросило в воздух, перевернув кверху бамперами. Цепная реакция перекрыла дорогу, отрезая припозднившихся к началу гонки полицейских, но этого Блицкриг уже не видела. Она вновь повернулась к видеокамере.
– Я обещала вам смертельную гонку, мои верные фанаты? – лучезарно улыбнулась девушка. – Вот она! Вот она! Я непросто оставлю позади всех конкурентов! Непросто переиграю! Я сомну их! Пущу по небу! Я их уничтожу! – она отстегнула ремень безопасности, громко засвистела и завыла на волчий лад. – Блицкриг рулит! – её ладонь с размаху хлопнула Тиару по плечу. – Вперёд! Не тормози! Победа или смерть! – она заливисто рассмеялась и вновь высунулась из окна почти по пояс. «Ламборгини» как раз поравнялась с белоснежным «МакЛарен». Водитель одного из старейших гиперкаров попытался было отвернуть, а потому разряд перчаток Блицкриг пришёлся не в колесо, а в водительское окно. Стекло лопнуло от огромной температуры, а обожжённый и оглушённый гонщик рухнул на руль, как подкошенный. Машину занесло, и она умчалась точно в ограждение. Послышался грохот, и из оставленной «МакЛареном» дыры повалил густой чёрный дым. Почти сразу же «Ламборгини» сотряс мощный удар – водитель изумрудного «Ягуара» решил, что лучшая защита – это нападение, и пошёл на таран. Блицкриг звучно выругалась на родном языке и полезна в водительское окошко, не обращая внимания на то, что, перегибаясь через заложницу-водителя рискует помешать ей управлять автомобилем. «Ягуар», едва не потерявший управление от удара на чудовищной скорости, уже вновь приближался. Блицкриг издала угрожающий вопль и разрядила перчатки, попав в правое переднее колесо. Суперкар высек искры оголившимся колёсным диском, крутанулся волчком, встал на передний бампер, ещё раз развернулся вокруг своей оси, рухнул на крышу, и его поволокла безжалостная инерция. Над трассой разносились паникующие вопли комментаторов, восторженные и перепуганные визги зрителей, грохот сминаемого металла врезающихся друг в друга в попытках, не снижая скорости, обогнуть то, что осталось от менее удачливых конкурентов автомобилей, и рёв прямотоков всё ещё остававшихся на дистанции гонщиков. Возглавили гонку бешеный «Ламборгини» и серебристый «Мерседес».

Если ты думаешь, что уже ничто на свете не может тронуть тебя за душу, то ты лжёшь самой себе. В лучшем случае, ты мертва лишь временно. Удар молнии может реанимировать тебя без предупреждения.
Водитель «Мерседеса», судя по всему, сумел не только разогнаться, но и своевременно посматривать по сторонам, чтобы вовремя заметить ошибки конкурентов. Те, что остались позади, роли уже не играли. Им просто не хватило быстроты реакции, чтобы уклониться от более быстрых, но столь же невезучих конкурентов, неосторожно приблизившихся к внезапному фавориту гонок на расстояние вытянутой руки. Главной проблемой перчаток Блицкриг был радиус действия – в упор они били безупречно, но стоило противнику отскочить, хотя бы, метра на два, и всесокрушающие взрывные вспышки, которыми самозваная худшая злодейка Готэма так гордилась, уже могли, разве что, обдать его жаром. И если где-нибудь в узком коридоре даже этого могло оказаться достаточно, чтобы дезориентировать врага, то сейчас она могла лишь кусать себе локти, глядя на автомобиль-соотечественник, мчавшийся с такой скоростью, что в пору было заподозрить его владельца в форсировании двигателя. Яростный взгляд льдисто-голубых глаз пробежался по салону «Ламборгини» и задержался на огнетушителе. Рубиновые губы мгновенно растянулись в озорной улыбке. Блицкриг довольно хлопнула в ладоши.
– Гони! Гони! Вырвись вперёд хоть на пару сантиметров! А лучше – дециметров! – рявкнула она прямо в ухо невольной напарнице и потянулась за огнетушителем.
Впереди как раз возник поворот, где-то за которым находилась финишная прямая. Водитель «Мерседеса» чуть сбавил скорость, опасаясь, что центробежная сила выбросит его за пределы трассы. Экипаж взбесившейся «Ламборгини себе такой роскоши позволить не мог, а потому начал вырываться вперёд. Блицкриг пробежалась глазами по зеркалам заднего вида, хотя толком ничего в них не увидела – как и в любом автомобиле, они были развёрнуты так, чтобы обеспечить необходимый обзор водителю. Злодейка выругалась и выглянула в окно. Как раз вовремя, чтобы увидеть настигающий их «Мерседес».
Сила всегда права. И к этому всё сводится. А слабость всегда виновата. Или лучше сказать так: быть сильным – это добро, а быть слабым – зло. И ещё лучше даже так: сильным быть приятно потому, что это выгодно, а слабым быть неприятно, так как это невыгодно. Вот, например: выиграть гонку приятно. Победа в ней – добро. И потому, имея возможность прийти к финишу первыми, Ева и Уна будут несправедливы к себе и к жизни в них, если отдадут это право конкуренту и откажутся от удовольствия насладиться победой.
– Остынь, приятель! – прокричала Блицкриг, высовываясь наружу по пояс и направляя огнетушитель на конкурента. Из широкого раструба вырвалась густая струя пены.
Дорога как раз выровнялась, и «Мерседес» только-только начал обгонять «Ламборгини», а потому отчаянный залп бешеной девицы, принявшей девиз «смертельная гонка» слишком близко к сердцу, пришёлся точно в цель. Густое белое облако накрыло ветровое стекло серебристой машины, дезориентируя водителя. Зашевелились дворники, ожили брызговики, пытаясь смыть плотную пену. «Мерседес» начал терять скорость. Блицкриг швырнула в его сторону опустевший огнетушитель и юркнула обратно в салон «Ламборгини». Финишная прямая была уже видна. Злодейка от души хлопнула свою не то заложницу, не то напарницу по плечу.
– Да! Да! Да! Я – чемпионка! Чемпионка! – радостно завизжала она, будто и забыв, кто всё ещё сидит за рулём, и высунулась в окно, активно разбрасываясь направо и налево воздушными поцелуями. – Я! Блицкриг! Я – победительница вашей гонки! Я! Я! – она разрядила перчатки в воздух, салютуя самой себе.
Алая машина, не снижая скорости, пролетела финишную черту. Блицкриг еле успела почти что вылезти в пассажирское окно, чтобы схватить кубок со стола, заставив явно не ожидавших такого финала работников трассы уронить челюсти, а бешеная «Ламборгини» уже уносил победительниц вместе с заслуженным трофеем прочь. Блицкриг прижимала кубок к груди, чуть не плача от счастья. А впереди уже и в самом деле нарисовались полицейские автомобили, явно прибывшие вовсе не почётным караулом побыть. Лицо блондинки, стоило ей услышать до боли знакомый рёв сирен, скривилось так, будто она съела лимон целиком и без сахара.
– Что?! Как?! – злодейка взвизгнула и вдруг рванула руль из рук напарницы поневоле. «Ламборгини» резко дёрнулся, слетая с дороги. Мгновение спустя машину сильно тряхнуло – она запрыгнула на импровизированный трамплин – перед трёхметровой оградой стоял транспортёр с опущенным автомобильным трапом. Ещё мгновение, и «Ламборгини» уже летел по воздуху, не спеша терять высоту. Полицейские только и смогли, что проводить беглянок взглядом, прежде чем они исчезли за забором. За рёвом собственных сирен и усиленными динамиками голосами ведущих они не слышали, как бешеный суперкар пробил навылет сперва один, а затем и второй борт стоявшего в ожидании кого-то рейсового автобуса и так и застрял, высунувшись наружу ровно настолько, чтобы бешеные бабы смогли открыть двери, а его колёса продолжали вращаться вхолостую, оказавшись слишком высоко над асфальтом.

Парадокс состоит в том, что ты не можешь считаться «плохой девочкой» только потому, что тебя ненавидят и пытаются убить «хорошие парни». Вообще, мир отнюдь не делится на «плохих» и «хороших», в нём нет чётко различимой разницы между тем, что принято называть добром и тем, что считается злом, всё субъективно и относительно.
Блицкриг зажмурилась, когда «Ламборгини» начал терять высоту, а когда машину потряс удар, и вовсе вжалась в торпеду, об которую её приложило безжалостной инерцией, лишь чудом не расплющив злополучный кубок, очень больно отдавшийся в её многострадальных рёбрах, которым так часто доставалось от геройских кулаков, сапог и дубинок, уверенная, что бензобак взорвётся, как в каком-нибудь дорогом блокбастере, превратив её саму и её заложницу, всё больше становящуюся похожей на верную напарницу, в пару головёшек. Секунды растянулись на часы, минуты – на вечность, но боль и забвение всё не приходили. Более того, замершая было машина вновь зашевелилась, словно трогаясь с места, вот только как-то странно. Блондинка осторожно приоткрыла один глаз и тут же снова зажмурилась, увидев испещрённое трещинами ветровое стекло. «Ламборгини» вне всякого сомнения был разбит, но почему-то всё ещё двигался. Злодейка чувствовала характерное покачивание, да и мотор продолжал отчаянно реветь. Она вновь набралась смелости и приоткрыла уже второй глаз. За разбитым стеклом неспешно ползли обшарпанные стены типовых жилых домов, на которых яркими пятнами мелькали витрины магазинов. Злодейка моргнула, не веря своим глазам. «Ламборгини» полз боком вдоль по улице! Она помотала головой и только теперь краем глаза увидела тянущийся по обе стороны от машины пустой автобусный салон. Постанывая от боли в ушибленной груди, Блицкриг выпрямилась в пассажирском кресле и внимательно посмотрела по сторонам. В казавшейся такой далёкой кабине автобуса покачивал головой в такт игравшей в массивных наушниках музыке одинокий водитель, который настолько сосредоточился на дороге и экране навигатора, что ухитрился не только не почувствовать, как сотрясся автобус, когда его пробил суперкар, но даже не заметить в зеркалах заднего вида торчащие по обоим бортам концы машины. Скорее всего, он впервые вышел на рейс в Готэм-Сити, а потому был слишком занят вопросом, как побыстрее добраться куда-нибудь на другой конец города, где его ждали пассажиры.
Блицкриг окинула таким трудом завоёванный кубок придирчивым взглядом, и на её алебастровом личике вновь заиграла счастливая улыбка. Злодейка чуть поморщилась, поёрзав в кресле. Ушиб растревожил едва успевший перестать ныть ожог, но сейчас она была слишком рада победе, чтобы столь досадная мелочь могла испортить ей настроение. Вот только долго ситуация явно не располагала долго почивать на лаврах. Вдали всё ещё слышался рёв полицейских сирен, да и вряд ли автобусу позволили бы далеко уехать с торчащей из него машиной. Прохожие уже начинали тыкать в диковинное зрелище пальцами и доставать мобильные телефоны. Хотя, казалось, бы, кого в Готэм-Сити вообще можно удивить пробитым навылет суперкаром автобусом?
– Что ж, мои верные фанаты, похоже, смертельная гонка окончена! – провозгласила Блицкриг, лучезарно улыбаясь на камеру. – Но моё шоу ещё не закончено! Не переключайтесь, и вы узнаете, как я… – она осеклась, лихорадочно соображая, что бы ещё придумать, чтобы не растерять интереса аудитории.
А из-за поворота как раз показался одинокий полицейский автомобиль. Судя по тому, что ехал он неспеша и с выключенными проблесковыми маячками, его экипаж или просто патрулировал улицы, или и вовсе возвращался в участок после такого патруля, но увидев торчащий из автобуса «Ламборгини», полицейские тут же включили стробоскопы и сирену, выруливая на встречную полосу, машины на которой, несмотря на отсутствие пробки, ползли немыслимо медленно, то и дело сигналя. Возможно, не заткни водитель злополучного автобуса уши наушниками, он бы уже давно понял, что спешить ему некуда, но он всё ещё не подозревал об аварии, участником которой успел стать.
Блицкриг лихорадочно заозиралась, пытаясь понять, куда бежать. На полупустой улице они с Уной были как на ладони. Внезапно автобус свернул на перекрёстке. Монотонные стены жилых домов с одной стороны сменились вычурными фасадами старых офисных зданий, а с другой – многолюдной площадью. Пёстро одетые горожане размахивали флагами и транспарантами и что-то яростно скандировали. Блицкриг широко улыбнулась.
– Не переключайтесь! И вы узнаете, как я устроила штурм мэрии! – выпалила она на камеру и, подхватив каким-то чудом всё ещё живой планшетофон, зажав его под мышкой вместе с кубком, и слабой вспышкой перчатки расплавила замок ремня безопасности Уны. – На выход! – скомандовала злодейка, кивая на толпу. – Революцию нельзя устроить, но можно её возглавить! Вперёд, или я тебя поджарю! – из золотистых дисков на её перчатке вырвались не предвещавшие ничего хорошего язычки пламени.

Если бы кто-нибудь решил провести доскональный медицинский осмотр обеих женщин прямо рядом со злополучным автобусом, скорее всего, оказалось бы, что они обе пострадали примерно поровну. Блицкриг всё ещё держалась исключительно на всё никак не желавшем прекращать кипеть в её крови адреналине, регулярные выбросы которого подхлёстывал её неуёмный энтузиазм, заставлявший крепко помятую злодейку продолжать улыбаться на камеру и лихорадочно придумывать всё новые и новые этапы своего шоу. Схвати её сейчас полицейские, и она бы разревелась от внезапно нахлынувшей боли едва ли не горче своей заложницы. Но она всё ещё оставалась на свободе, а потому продолжала делать вид, что чувствует себя превосходно.
– Любой митинг нужно лишь подтолкнуть в правильном направлении, чтобы он перерос в массовые беспорядки! – объявила Блицкриг, уверенно шагая в сторону толпы. Её рука крепко сжалась на запястье Уны, мнение которой злодейку явно не интересовало. Однако та, внезапно, решила высказаться. Блондинка остановилась и смерила женщину удивлённым взглядом. Она уже успела почти что привыкнуть к её присутствию, а уж после бешеной гонки, в которой американка и вовсе стала полноценным членом их причудливой команды, никак не ожидала от неё столь яростной отповеди. Немка смерила её недоумённым взглядом льдисто-голубых глаз. – Что значит «зачем ты мне нужна»?! – возмутилась она, хватая женщину за горло. – Ты что же это, решила предать шоу-бизнес? Не хочешь проснуться знаменитой? Да ты уже к вечеру будешь звездой «Ютьюба»! – Блицкриг посмотрела на Уну сверху вниз. – Из моего шоу можно выйти только вперёд ногами! – она схватила женщину за грудки и крепко встряхнула. – И не строй из себя самую пострадавшую! Мне досталось не меньше, но я терплю! А почему? Потому, что искусство требует жертв! Так что держи кубок и марш вперёд, пока я тебя не поджарила! – золотистые диски на перчатке Блицкриг вспыхнули язычками пламени. Злодейка ухмыльнулась и поднесла её к лицу заложницы. – Или ты хочешь объяснять полиции, что ни в чём не виновата, а это я – самая крутая злодейка в Готэм-Сити – заставила тебя бесновать за рулём этой чёртовой машины? – Ева рассмеялась. – Нет, Уна, мы теперь в одной лодке! В глазах цепных псов правосудия мы с тобой подельницы! – она крепко похлопала женщину по плечу. – Так что вперёд! Нам нужно смешаться с толпой, если мы не хотим закончить этот вечер в одной камере! – она подтолкнула Тиару в сторону площади.
Прорваться в гущу толпы и в самом деле оказалось несложно. Несмотря на монолитный вид, ряды собравшихся были куда менее организованы, чем могло показаться на первый взгляд. Большинство из них были друг с другом незнакомы и даже представляли совершенно разные политические течения, а потому всего лишь, скрепя сердце, мирились с присутствием тех, с кем в другой раз не пожелали бы даже идти по одной стороне улицы. Больше всех выступали, кричали, заводили вокруг себя споры женщины.
– Если мы сегодня не поднимем Готэм, завтра всех нас перевешают и передушат, – останавливала за руки прохожих молодая, лет двадцати пяти, стройная женщина в спортивном костюме. – Мужики, что вы молчите-то? Что вы все, как бараны?
«Бараны» смущенно пожимали плечами и отходили, поглядывая на подъезжавшие к площади автобусы с полицией.
– Идут, идут. От банка идут! – послышались голоса и все, замолчав, посмотрели на противоположную сторону площади. Оттуда по улице шла толпа у несколько десятков человек, впереди несли звёздно-полосатое полотнище. Навстречу митингующим тут же поспешили люди. Поколебавшись, Блицкриг, подталкивая вперёд Уну, пошла за ними. Уже в центре площади оглянулась: добрая половина споривших осталась на месте. На ступеньки мэрии уже влезли с мегафонами первые ораторы: полицейское государство не пройдёт, мы имеем дело с кровавым – да, они всё-таки жаждут крови! – реакционным бунтом, поэтому все – на защиту мэрии Готэм-Сити!
Около злодейки и её заложницы вынырнула рыжая девица, в профиле которой легко угадывалась скандально известная журналистка. Она яростно хлопала каждому выступающему, что-то сказала парню, спокойно выслушивающему ораторов.
– Да пошла ты, – огрызнулся тот. – У меня руки в мозолях от работы, а у тебя от этих хлопков. Он развернулся и пошёл прочь с площади.
– Господа, мы победим! – внезапно выкрикнула Блицкриг, выстреливая в воздух пировспышки перчаток. Она и сама не ожидала, насколько взрывным во всех смыслах окажется эффект.